Что теперь? Надо с переломом что-то сделать. Хотя бы так, чтобы я автомат мог просто опирать на эту руку. И что делать?
Первая половина решения пришла сразу, сама по себе — прямо возле меня на столе лежал журнал с голой девицей на обложке. И моток серебристой армированной ленты нашелся. Так что через несколько минут я уже собрал на левом предплечье что-то вроде импровизированного гипса. Не знаю, насколько много пользы от такой шины. Но она хотя бы прикрывает место перелома. Правда, сама рука пока действовала плохо и как-то неверно, пытаешься что-то сделать, а она это не доделывает. Или делает что-то свое.
— Ладно, пока живу, — пробормотал я. — И еще поживу. Что дальше?
Патронов у меня много, больше трех сотен в магазинах и еще упаковка на двести пятьдесят в рюкзаке. Если получится как-то выбраться на крышу или найти позицию для стрельбы отсюда, то я еще всех психов в окрестностях смогу извести. Ну, или сильно снизить их популяцию.
Сначала заменил нож в воротах на отвертку. Нож должен быть с собой, а не в механизмах всяких торчать. Стук в ворота, к слову, малость ослаб, но крики снаружи слабее не стали — мутанты выли, как стадо обезьян, на границе штата, наверное, слышно. Так, если я заберусь на верстак и выгляну в окно, то смогу стрелять?
А заберусь? Мысль о боли в ребрах возникала одновременно с идеей. Я пока, откровенно говоря, дышу через раз… Так, вон стул стоит, могу его к верстаку и просто как по ступенькам… попробую.
Ухватив за спинку, придвинул старый стул на металлических ножках, приставил. Потом, стараясь лишних движений не делать, поднялся на него — на здоровую ногу, корпус прямо, не перегибаясь и не дыша… следующий шаг — уже на столе. А потом сквозь вопли мутантов услышал негромкое порыкивание дизеля. И затем жестяная стена передо мной вдруг покрылась круглыми отверстиями, через которые внутрь ломанулись лучи солнца, и я, уходя от обстрела, спрыгнул на пол и тут же свалился, взвыв сразу от боли в ноге, ребрах, плече и во всем теле.
Снаружи грохотал пулемет, «шестьдесят», судя по звуку, а затем к нему подключился второй, потом в их перестук вмешалась трещотка «М249», визг мутантов сменился паническими криками и воплями боли, а я валялся на полу, пытаясь поймать дыхание заново, и больше всего беспокоился насчет того, что кто-то из пулеметчиков возьмет слишком низкий прицел. Потому что все стены с половины моего роста постепенно превращались в дуршлаг.
Затем стрельба стихла, и чей-то голос с улицы крикнул:
— Кто там живой? Брось оружие и выходи, если не хочешь, чтобы мы еще и пониже прошлись из всех стволов.
И что теперь? Стреляться? Воевать? Сдаваться?
Как-то не особо получается выбирать.
Ладно, попробуем исходить из того, что люди в большинстве своем хорошие. И просто так никого не убивают.
Поэтому я отстегнул автомат, отложив его на пол, выложил туда же «глок», гранаты, нож — и кое-как поднялся на ноги.
Ворота мне поднять не удалось, мне помогли снаружи. Когда полотно уползло вверх, я увидел целую груду трупов перед ними. И множество людей в армейском камуфляже, вооруженных автоматами, сразу пять «Хамви» за ними — и те два бронированных, и два с «шестидесятками», у одного из которых я увидел отметины от моих пуль на стекле, и тот самый «логистический». Все собрались. Слишком много шума здесь было, услышали.
— Руки за голову! — крикнул высокий седой и бородатый мужик в «вудлэнде», который был в этой компании явно за командира. — Лечь лицом вниз!
— Могу одну руку, — сказал я, честно положив себе на затылок правую. — А лечь вообще не могу, у меня сломаны ребра и проблема с ногой. Так обыскивайте, вас много, я один, так что не надо меня бояться.
Вроде как схамил немного, даже сердце замерло в ожидании развития событий, но ничего не произошло. Трое окружили меня, быстро обыскали, еще четверо зашли в ангар, откуда вскоре вышли, вынеся мое оружие.
Бородатый в «вудлэнде» кивнул, затем спросил меня:
— Где остальные?
— Улетели, — честно ответил я, не видя причины скрывать. — Я отвлекал вас, они ушли в другую сторону.
Тот задумчиво посмотрел на меня, прикусив губу, затем скомандовал своим:
— Давайте его в машину.
Меня усадили в кузов грузовичка, причем даже не слишком грубо, два человека сели с боков, еще один — очень крупный рыхловатый парень с широким веснушчатым лицом — уселся напротив. Люди быстро загрузились в машины, машины выстроились в колонну и неторопливо поехали по улицам примерно в ту сторону, откуда я прибежал. Все молчали, заговорить со мной никто не пытался, ну и я с разговорами не лез.