— Ладно, — говорю я, опуская руки. Я знаю, что он предупредит ее, прежде чем даст мне телефон, и это слишком тревожно, чтобы игнорировать. Мне просто нужно убедиться, что я поговорю с ней до того, как у него появится такая возможность. — Ну, мне, наверное, пора возвращаться, чтобы уложить Лили спать.
— Нет, останься, — говорит он, хватая меня, когда я собираюсь отползти.
— Матео…
Он игнорирует мой слабый протест, тянет меня на кровать и забирается сверху. — Останься.
— Мне нужно…
Он качает головой, наклоняясь и прокладывая поцелуями дорожку вниз по моей шее. — Трахни меня? Да, я согласен. Я верю, что ты обещал повалить меня на землю и скакать на моем члене, пока я не позволю тебе кончить — этого еще не произошло.
— Я была очень возбуждена, когда сказала это, — отмечаю я.
Его рука скользит у меня между ног. — Что ж, давай посмотрим, смогу ли я снова возбудить тебя.
Глава двенадцатая
Легонько постучав в дверь спальни Элизы, я покачиваюсь на каблуках и жду. Ужас и предвкушение наполняют меня, когда я делаю именно то, чего он только что сказал мне не делать — исследую его.
Он сам виноват. Я дал ему шанс признаться, и я бы даже не стал настаивать на этом, но он должен уйти и быть контролирующим ослом. Если я не спрошу сегодня вечером, он будет угрожать всему своему персоналу завтра, я просто знаю, что он это сделает.
Элиза подходит к двери, выглядя слегка удивленной, увидев меня. — О, привет, Мэг.
— Привет, — говорю я, обхватывая себя руками. — У тебя есть минутка?
— Конечно, — говорит она, открывая дверь и отступая назад.
Я никогда раньше не была в комнате Элизы. Я почти уверена, что она того же возраста, что и я, или, по крайней мере, близка к этому, но я удивлена, обнаружив, что ее комната выглядит очень по- девичьи. Стены выкрашены в сахарно- розовый цвет, а постельное белье бело- розового цвета. В дальнем левом углу у нее стоит белый стул с ворсом, но в ее комнате нет других стульев, поэтому она поджимает ногу под себя на кровати.
— Все в порядке? — спросила она
— Я вроде как хотела задать тебе вопрос, — говорю я ей. — Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя странно или что- то в этом роде, и я, конечно, не хочу, чтобы ты чувствовала себя настроенной против Матео.
Элиза закатывает глаза. — Я не боюсь Матео.
— Видишь, я тоже, — говорю я, радуясь, что нашла кого- то еще, кто присоединился к моему клубу.
— Ну, тебе, наверное, следовало бы. Я не боюсь его, потому что, если он когда- нибудь причинит мне боль, Адриан убьет его.
— О, — говорю я, тускнея. — Так… ты и Адриан, да? Он вроде как крутой парень.
Она криво улыбается, закатывая глаза. — Я не знаю. Посмотрим. Но ты пришла сюда в такое время ночи не для того, чтобы спрашивать меня об Адриане.
— Туше. Хорошо, когда Миа и Матео были вместена кухне, в ту первую неделю, казалось, что ты … о ней беспокоишься? Ты упоминала, что кто- то должен пойти и убедиться, что с ней все в порядке?
На ее лице появляется неловкое выражение. — Да. Он не всегда был добр к ней.
Я определенно не хотела это слышать. Несмотря на скручивание в животе, я настаиваю. — Что ты имеешь в виду? Например, когда они встречались или что- то в этом роде?
— Они не встречались. Она была с Винсом. Он… Я не знаю точно, что он сделал, но он доставил им много проблем.
— Значит, вы не знаете, причинял ли он ей когда- нибудь боль?
— Нет, я знаю, что он это сделал.
Комок страха раскалывается у меня в животе, желудок наполняется кислотой. — Ты знаешь, что он причинил боль Мии?
С вытянутым лицом она кивает. — Я думала, он лучше этого, но… это не так.
— Он был… жестоким?
— Мне действительно неудобно говорить об этом, — сообщает она мне.
— Я знаю. Мне так жаль, что я ставлю тебя в такое положение, просто… Миа и я — в последнее время мы были друзьями, но когда я рассказала об этом Матео, он не хотел, чтобы я с ней разговаривала. Казалось, он думал, что она может сказать мне что- то такое, что… изменит мои чувства к нему.
— Возможно, — говорит она. — Я не думаю, что большинству женщин есть что сказать хорошего о своих насильниках.
Опускаясь обратно в кресло, я чувствую, как мое сердце сжимается от тяжести ее слов. — Насильниках?
Элиза кивает, более извиняющимся тоном. — Прости.
— Ты уверена? — спросил я.
Извиняющимся тоном пожав плечами, она сказала: — Я видела ее после. Мне пришлось поменять простыни. Это было ужасно.
Когда я выхожу из комнаты Элизы несколько минут спустя, я чувствую себя на миллион фунтов тяжелее. Теперь я понимаю, почему он не хотел, чтобы я проводила расследование; я почти жалею, что сделала это.