– Правильно понимаешь… Потери большие?
– Уточняются. Кого-то удастся спасти. Но в целом да, большие. Здоровые черти, действительно – тролли…
– Ты тоже ступай лечиться. Это приказ.
– Вот еще! – возмутился Федор. – Каждый человек сейчас на счету. Бой еще не кончился. Мало ли… Тяжелее меня есть.
– Ладно, я в рубку. – Спорить сейчас было не ко времени. – Оповещу, как вокруг…
Вокруг была описанная выше картина. Непосредственно драться «Неустрашимому» было не с кем. Оставалось или присоединиться к какой-нибудь последней схватке, или оставаться на месте под предлогом ремонта. Однако, как понимал Найденов, в ремонте сейчас нуждалось подавляющее большинство кораблей.
– Группа, доложить степень повреждения!
– «Ханжин». Повреждений не имею. – В голосе звучало удивление. Этому стругу здорово повезло. Но нигде не было видно второго. Потом он обнаружился, весь избитый, помаргивающий прожектором, так как антенны связи были начисто уничтожены.
– «Ханжину». Оказать помощь.
Сам Георгий одновременно выслушивал от Дандевиля длинный перечень повреждений. Получалось, что дойти до базы они смогут, но там не миновать долгого ремонта. Орудий уцелела четверть, корпус продырявлен так, что его в открытом космосе залатать получится с большим трудом, есть неполадки в разных системах. Главное, и экипаж поредел чуть не до предела, едва пара полноценных вахт наскребется, если всех раненых отправить в лазарет. Придется привлекать абордажную команду и людей Грекова, хотя и тех почти не осталось. Но все равно победа!
Связи с атаманом не было. «Кролик» дрейфовал далеко, весь избитый, и на вызовы Найденова не реагировал. Но рядом держалось несколько казачьих кораблей, и дополнительной помощи не требовалось.
– Идем медленно в режиме поиска. В пространстве могут оказаться люди. Всем свободным заняться заделкой пробоин, – принял решение подъесаул.
Кто-то мог уцелеть среди обломков, кого-то вообще могло выбросить в открытый космос, даже если не брать в расчет не долетевших до цели абордажников, а ведь любому человеку, своему ли, врагу ли, надо дать шанс на спасение.
За первые четверть часа им удалось обнаружить двоих, обоих – из республиканского флота. Один был даже целым, зато второй был жив лишь благодаря накачке лекарствами.
– «Неустрашимый», доложите обстановку, – вдруг неожиданно донесся голос Акулинина.
Оказалось, что, когда «Кролик» был разбит, атаман перенес флаг на «Неутомимый», однотипный с «Неустрашимым» фрегат. Просто в конце боя там возникли проблемы со связью, и в эфир отец-командир смог выйти только сейчас.
Он одобрил все распоряжения Георгия, после чего переключился на другие корабли.
– Жив наш атаман! – оповестил всех Найденов.
– Велик аллах! – воздел руки Ильфат.
Молодой навигатор умудрился уцелеть, единственный из всей навигационной части.
– Да, – согласился Греков с кресла канонира. – Слушай, мне показалось или тебя действительно кто-то вызвал на связь перед нашим… гм… отбытием?
– Не показалось. – От Николая все равно было не отвертеться, да и ему полагалось знать по должности, и пришлось ответить подробней: – Ариадна сумела вызвать. Кажется, она и была на одном из тех кораблей.
– Имеешь в виду атаковавших чужаков? – сразу врубился Греков. – Хотя… По моим данным, она как раз и занимала пост командующего одним из отрядов. Интересная получается картинка. Догадываешься, что послужило причиной этакого разворота на сто восемьдесят градусов?
– Совесть проснулась, – буркнул Найденов. – Понимание, что чужаки рано или поздно прищучат всех. В том числе и помогавших им. Они же нас тогда, ну, в моей первой жизни, атаковали, даже толком не попытавшись разобраться, кто перед ними.
– Совесть, говоришь? Оно нам надо, совесть иметь? Бери повыше, спаситель ты наш невольный! Девица, разумеется, не подарок, но за объекты своих чувств готова бороться отчаянно. И не знаю, завидовать тебе или наоборот.
– Брось! Она же не одна там была. Я видел, корабли атаковали слаженно. Значит, команды были заодно.
– Приказала, вот и атаковали. Забыл, что говорили пленные о дисциплине? Нарушение приказа – смерть. Но не исключаю, что подспудно многие захотели избавиться от нежданных союзников.
– Тогда почему не она?
– Оно нам надо, лишние сложности нагромождать? Сразу видно, не любил ты никого, кроме себя. Ладно, еще друзей, признаю. Тебя – да.
Почему-то вспомнилась не Ариадна, а давняя подруга с четырехугольником родинок на шее. И ее сразу заслонила Настя. Но первая, может, и испытывала к Георгию какие-то чувства, а вот вторая? Как опровержение дружеского упрека?