Он с ужасом смотрел на дверь. Интересно, а этот ментоскан – штука большая, тяжелая? Она у них уже есть или ее еще нужно откуда-то доставить? В общем, сколько у него осталось времени?
Обидно, что последние минуты или часы своей жизни он проведет тут – в темной душной каморке, да еще и на цепи. Был, конечно, и еще вариант: честно рассказать и показать на карте всё, что знал.
Но, увы, это была лишь видимость спасения. Прежде всего, кто сказал, что отчаянные ребята, которым не время сентиментальничать, после всех откровений оставят его в живых? А уж какой бардак они, движимые праведным гневом, сумеют навести, когда доберутся до перехода…
Как-то странно в последнее время складывается жизнь. Самым правильным решением оказывается сидеть и ждать, что наступит что-то ужасное. Но, похоже, на этот раз ждать осталось недолго…
Словно подтверждая его правоту, дверь открылась. В камеру вошел высокий блондинчик. Это, наверное, и есть тот самый Свентр. Ну да, он в последнее время крутился возле Аэрис. В руках у него была коробка с торчащими из нее проводами. Можно было и не спрашивать, что это. Следом вошла бледная как смерть Мата. Казалось, с утра она постарела еще лет на десять…
Кир попытался подняться с матраса – и не смог. Он снова попытался. Тело его не слушалось. Нет, он трижды, четырежды идиот! Бутерброды! Что-то она туда подложила. И теперь Кир отлично осознавал, что вокруг происходит, но даже пальцем пошевелить не мог. Приплыли…
Блондинчик поставил прибор рядом с матрасом и наклонился над Киром:
– Ну здравствуй! – в его голосе слышалась издевка. – Будем знакомы? – он протянул руку.
Кир с удовольствием двинул бы его по физиономии, но руки не слушались.
– Да пошел ты!
Ого, а говорить он может. Интересные у них тут лекарства. Ну да, у ментотерапевта наверняка есть доступ и не к таким изобретениям.
– Прекрати, – резко сказала Мата блондину. – Отойди и не мешай работать.
Похоже, что сообщник ей совсем не нравился. Да и то, чем она сейчас занималась, тоже.
– Может, ему руки связать? – было видно, что блондинчик уходить не хочет.
– Не нужно. В ближайший час он будет неподвижен, а потом… – Мата помрачнела. – Не мешай!
Тот нехотя отошел в сторону.
– Просто назови координаты, – с Киром ментотерапевт говорила не так резко. В ее голосе даже слышалось сочувствие. Впрочем, это могли быть и какие-то особые профессиональные приемчики. – Скажи. Пока ты еще можешь говорить. И ничего страшного не случится.
Кир молчал. Мата вздохнула.
– Ты знаешь, что это? – она кивнула на прибор.
– Ментоскан, – ответил Кир.
А что, пусть понервничает. Брови Маты взметнулись вверх.
– Да, – она смотрела на него удивленно. – Хорошо, что ты знаешь. С его помощью я смогу просмотреть твои воспоминания. Вчерашние – это не так уж и трудно. Но интенсивное исследование может повредить твой мозг. Ты это понимаешь?
– П-понимаю, – проговорил Кир.
– Для всех будет лучше, если ты скажешь сам, – в голосе Маты теперь слышалась чуть ли не мольба.
Кир молчал, и ментотерапевт со вздохом начала крепить проводки на его голове. Последний она присоединила к планшету.
Нужно думать о чем-то другом. Например, вспоминать доказательство теоремы Брама. Кир сосредоточился – и цифры ровными рядами и столбиками стали проноситься перед внутренним взором.
Мата нахмурилась и повернула ручку прибора.
Сквозь цифры вдруг явственно проступили черты профессора Шерна. А затем лес, избушка, лицо магика, тетрадь… Кир зажмурился и постарался вспомнить Аэрис. Такой, какой она приехала к нему сегодня. Или уже не сегодня.
Образ получился ярким и убедительным. Мата побледнела и отшатнулась от планшета. Интересно. Неужели врач, взрослая серьезная дама, так боится Аэрис – в сущности, совсем девчонки?
– Так дело не пойдет. Достань карту.
Блондинчик отделился от стены и развернул карту города и окрестностей. Хорошая карта. Большая. Детали отлично проработаны. А вот избушка наверняка там не отмечена… Что значит – какая? Такая деревянная избушка с фонарем из огня, она находится…
Стоп! Всё-таки он «поплыл». Не следовало смотреть на карту! Кир зажмурился, но отличная фотографическая память (будь она неладна!) услужливо развернула ее в кромешной тьме. И где-то там яркой точкой сияла избушка. Двумя яркими точками, тремя, четырьмя… Кир сосредоточился – и вот уже все леса в округе были в красных точках.
– Да он издевается!
Кир открыл глаза.
Лицо Свентра было перекошено от ярости. Он в два шага пересек камеру и, оказавшись у прибора, повернул ручку до отказа.