— Вы мне доверяете?
Майор ничего не ответил, а потом сам задал вопрос:
— А как вы оцениваете ситуацию? Что нас ждет?
— Полный провал.
— Ну нет, я настроен более оптимистично. Вы что, собираетесь смириться со своим положением?
— А что вы — можете предложить иное?
— Я вижу два выхода. Один — это самому распорядиться своей жизнью.
— Даже так?
— Да, если ничего другого не останется…
— Ну, а второй?
— Второй…
Майор сжал кулаки, глаза его блеснули, он весь подобрался, почувствовав в себе то возбуждение, ту жажду действия и мщения, которые обуревали его, когда он лежал с автоматом в руках, а рядом были сын и жена, подававшая патроны, и он нажимал на гашетку, пока автомат не захлебнулся.
— Нет! — тихонько воскликнул он. — Я ни за что со всем этим не примирюсь! Я верю, что паше дело не будет проиграно так бездарно, да еще кому — этим невеждам и тупицам!
— И никакого иного выхода вы не видите? — хладнокровно спросил десантник.
— Иного? — Майор пристально посмотрел на пего, начиная догадываться, куда он клонит.
— Я считаю, что мы вынуждены примириться с историей.
— Ах, вот что! — воскликнул майор, едва сдерживаясь, чтобы не ударить своего собеседника. — Вот, значит, как вы собой распорядились! И вы сознательно избираете этот путь?
— Сознательно, я много и давно об этом думаю… Это, кстати, путь и для вас и для многих других…
— И это говорите вы, офицер авиадесанта… — горько сказал майор.
— А я последнее время там не служил. Я лишился доверия, и меня перевели в другую часть.
— Почему?
— Потому что… Словом, я сам во всем виноват. Потерял вкус к драке! Баста, достаточно я им послужил. Кстати, не слышали последних сводок? Думайте обо мне, что хотите, но такие, как вы, потерпят фиаско. Нечего и пытаться раздувать потухший огонь.
— Значит, по-вашему, я должен пойти с повинной? Да вы смеетесь надо мной!
— Вовсе пет. Этим вы в какой-то мере смягчите свою вину.
Они замолчали. Молчание было тяжелым, напряженным.
— Нет! — наконец решительно сказал майор. — Нет! Ни за что!
— Подумайте хорошенько.
— Нет, я никогда на это не пойду.
— Ну хорошо, может быть, вы думали ужо и о том, какому из названных вами выходов отдать предпочтение?
— Я все продумал. Отчасти и сами обстоятельства меня к этому вынуждают. — Майор внимательно наблюдал за пиратской физиономией бывшего десантника, точно просил хоть немного сочувствия, поддержки. — Ваше мнение мне тоже небезынтересно узнать.
— Считаю, что выбор — это ваше право. Как говорится, право последнего поступка. Только вы один можете принять окончательное решение.
— Поймите же меня, не могу я больше этого выносить!
— Ну, тогда я вам так отвечу: чувство мести может завести далеко, очень легко наделать непоправимых ошибок.
— Выходит, вы предпочли бы, если бы я покончил с собой?!
— Я всего лишь хочу предостеречь вас. Крови и так уже пролито более чем достаточно.
— Пойдете на меня доносить? — побагровел майор.
— Я все сказал, — тихо ответил бывший десантник, — а там — как сами рассудите.
— Мальчишку в зеленой рубашке, простоволосого, не видели, не пробегал здесь? — Малыш Тханг остановился возле группы беженцев.
— Столько детей беспризорных развелось, и когда только все это кончится… — удрученно вздохнул мужчина, склонившийся над раскрытым чемоданом из искусственной кожи «под крокодила». Подняв взгляд и увидев перед собой военного, он поспешно вскочил и радушно заулыбался.
Тханг переходил от группы к группе. Мужчины, женщины, дети с изможденными, страдальческими лицами, пережившие самые тяжелые испытания, какие только могут выпасть на долю человека, вновь собираясь в дорогу, возились со своим нехитрым скарбом. Тут было все, начиная от прессованных досок и кончая пластмассовыми фруктами. Неподалеку, заносчиво задрав к небу орудийный ствол, стоял танк с разорванной гусеницей, на боку его висела табличка из картона, где неровными буквами было выведено: «Это тело похоронят близкие, просим не трогать». Мертвеца, однако, не было — видимо, уже успели похоронить. Беженцы, завидев подходившего к ним Тханга, бросались навстречу, протягивали сигареты, фрукты, расспрашивали о последних сводках.
Тханг снова спросил о мальчике.
— Был такой, — сказала одна женщина. — В зеленой рубашечке. Как же, я его заприметила, проходил здесь с каким-то солдатом.
— Да-да, у того солдата жена и двое детишек утонули, — добавил мужчина.