Soundtarck — It's All Coming Back to Me Now by Meat Loaf and Marion Raven
А ведь я растерялась тем утром, если не сказать больше. Настолько я привыкла просыпаться рядом с Диланом, что, не увидев его, на короткий миг впала в панику. Мне вдруг представилось, что вся моя жизнь с ним оказалась сном — счастливым, но недолгим. Хорошенькие мысли для невесты.
Как же мне нужны сейчас его поцелуи. Его руки, которые прижали бы меня к тёплой груди, и хриплый ото сна голос прошептал бы: "Доброе утро, малыш". Но я сознательно лишила нас этой радости, идя на поводу бессердечной традиции раздельной предсвадебной ночи. И даю голову на отсечение, Дилан провел её так же плохо.
К чёрту! Позвонить-то не возбраняется.
Он снял трубку после первого гудка.
— Я не могу без тебя, — сказала я вместо приветствия.
— И я.
— Прости, что оставила тебя одного.
— Ну технически я не один. Дом содрогается от пьяного храпа. Солирует Саймон.
— Где они спят?
— Не знаю. Я ушёл наверх до полуночи и ещё не спускался.
Словно наяву я видела, как Дилан лежит в нашей кровати, скрестив длинные ноги и закинув одну руку за голову. Единственное, что было недоступно для видения, — выражение его лица.
— Ты сердишься?
— Больше не хочу просыпаться без тебя.
— Значит, сердишься.
— Ох, родная. Я не сержусь. Я волнуюсь за тебя и малыша.
— Всё будет в порядке. Поверь мне. Я просто хочу, чтобы это поскорее закончилось.
— У тебя ещё есть возможность всё отменить.
— Не хочу ничего отменять, потому что хочу увидеть тебя в смокинге.
— Только скажи, и я буду носить его ежедневно. — Наконец-то я услышала в его голосе улыбку. — Ты будешь в белом?
— О да! Если кто-нибудь ещё придёт в белом, меня ты узнаешь по большому животу.
— По моему любимому большому животу. Как живот вёл себя этой ночью?
— Идеально. Он будто решил дать мне передышку перед сложным днём.
— Моё солнышко, — нежно проговорил Дилан. — Скажи, что папа его очень любит.
— И он тебя тоже. Пинок в правую почку более чем красноречив.
Дилан снова рассмеялся.
— Как дети?
— На Макса пришлось рявкнуть: он доставал всех вопросами, что должен делать шафер. А Эбби взяла в оборот Говарда. Они весь вечер читали книжки.
— Я скучаю без вас.
— Больше не будешь. Сегодня я привяжу тебя к нам последним возможным способом. Так что никуда ты от нас не денешься.
— Я и не хочу деваться. Вы моя жизнь.
— У алтаря в пять. Как и договаривались.
— Буду всенепременно.
Эту ночь я провела у Фиби. Я не должна была не только участвовать в последних приготовлениях, но и видеть их. Моё скромное торжество, по её словам, обещало быть "поражающим и эпичным", и, оказавшись тем утром у Митчеллов, я ожидала большого сумасшествия.
Но и во дворе, и в доме не наблюдалось никакой суеты. При мне привезли цветочные композиции, которые, не распаковывая, унесли на задний двор. Молодые люди в одинаковых тёмно-синих костюмах слажено выгружали из большого фургона складные кресла. Всё проходило предельно просто и спокойно. Воистину Фиби была прекрасным организатором: вопросы решались без её участия.
Маме и Тиму была выделена комната рядом со спальней Эбби. Макс же ночевал вместе с моим отцом, и к моему приезду все мужчины, в том числе и Говард, уже отправились к Дилану. Не думаю, что это было так уж необходимо, скорее ими одолевало вполне понятное желание в этот день как можно реже попадаться на глаза своим вторым половинкам.
Я заглянула к маме. Она уже проснулась и теперь наслаждалась утренним часовым валянием в постели. Это было её любимое занятие вне зависимости от места пребывания и степени насыщенности предстоящего дня. Просто так встать с кровати мама не могла. Папу в своё время это очень из себя выводило. Тим же снисходительно принимал мамину блажь. Как, впрочем, и многое другое.
При виде меня она похлопала по одеялу:
— Запрыгивай, обезьянка.
Скорее я была похожа на раздутую панду, но детское прозвище умилило. Не заботясь о грациозности, я плюхнулась на кровать и подтянулась на руках, пристраиваясь на мамину подушку. А затем давно забытым, но таким естественным движением закинула на неё ноги.
— И когда ты последний раз так делала? — спросила она.
— Наверно, лет в двенадцать.
— А для меня как будто вчера.
Я закрыла глаза и спустилась к маме под мышку. Как в детстве, она принялась перебирать мне волосы, и, как в детстве, я млела от её успокаивающих прикосновений.
— Похоже, это было самое умное решение в моей жизни — отпустить тебя к Генри, — неожиданно сказала мама. — Может, именно поэтому ты выросла настолько на меня не похожей. Я искренне любила Майка, но, знаешь, малышка, — её рука на секунду остановилась, — меня не оставляла мысль, что в какой-то момент ты тоже сбежишь.