— Вы, однако, нахал, если полагаете, что можете себе такое позволить. Ладно, почему бы и нет? Сделать можно все, вопрос, что вы в состоянии предложить взамен. Чтоб вам было ясно — кота в мешке я покупать не собираюсь.
— Разумеется, — долговязый блондин Лотар раскрыл папку. Любовно порывшись в ней, извлек наконец густо исписанный лист бумаги.
— Ну вот на пробу, если хотите. Один из четырнадцати случаев. Это касается некоего Вальдемара Вольриха.
Вольрих держал себя в руках, явно ожидая чего-то подобного.
— Давайте уж, чтоб я знал, чего от вас можно ожидать, крыса чертова!
— Вначале тут Хорстман касается вашей интимной жизни, — довольным тоном сообщил Лотар, — но это можно пока оставить. Подобной статистикой любовных похождений в этом заведении может похвалиться кто угодно, и я в том числе. У вас за прошлый год всего семь случаев.
— Что вы говорите? — польщенно ухмыльнулся Вольрих. — И вы полагаете, что Хорстман не ошибся в подсчетах?
— Ни в коем случае. Здесь есть детальные данные о том, с кем, где и когда. А также адреса, даты и даже точное время. Но к этим семи именам нужно прибавить еще двоих — замужних женщин. Желаете знать подробности?
— Замолчите! — сорвался Вольрих. Куда девалась его былая самоуверенность! — Ах он шпик сраный, свинья проклятая!
— Для такого человека, как Хорстман, эти детали личной жизни были лишь побочными результатами, — сказал Лотар. — Я только хотел бы заметить, что в списке ваших похождений фигурирует и имя фрау Тириш, причем троекратно.
— Хватит! — крикнул Вольрих. — Дайте сюда эту мерзость!
— Терпение, самые лакомые куски еще впереди, — успокаивал его Лотар. Тут есть, например, и я привожу лишь один из пяти одинаковых и равноценных случаев, имя некоего Штаммбергера, владельца бумажной фабрики в Вайльхайме. Его фирма входит в концерн Борнекампа. Тут подробности договора от 3 июля, подписанном в Мюнхене на 420 000 марок. Но вам выплачено 460 000 марок…
— Довольно, — прохрипел, бледнея, Вольрих. — Этого достаточно.
— Ну а мне тем более, только я хотел предложить и другие случаи, примерно на те же суммы.
— Дайте сюда! — снова взревел Вольрих.
— Как вам будет угодно, — Лотар швырнул на стол бумаги, которые Вольрих тут же подгреб к себе. — Между прочим, там только копии. Если желаете, чтобы я ознакомил с ними заодно Тириша и Шмельца, я предложу им другой экземпляр.
— Убирайтесь ко всем чертям, мерзавец!
— С удовольствием! Но я прошу вас при случае — а лучше всего прямо сегодня — как следует подумать и отменить увольнение фроляйн Бауэр. У вас на это, скажем, полчаса. И это пока все.
Доктор Шлоссер, предварительно предупредив через секретаря, нанес визит Маргот Циммерман. Та, хотя и поспала всего несколько часов, встретила его свежей и привлекательной. Очарованный Шлоссер долго глядел на нее, прежде чем поцеловать руку.
Разговор же он начал довольно нервно:
— Я надеялся застать Мартина… был уверен, что в такой тревожный день он будет с тобой…
— Прости, о чем это ты?
— Ты еще ничего не знаешь? — удивился Шлоссер. — Муж ничего тебе не сказал?
— Да ради Бога, о чем?
— Маргот, поверь, если доктор Шмельц поручил мне защищать его сына Амадея, я, разумеется, позабочусь и о Манфреде. Но мне нужны полномочия. От твоего мужа или от тебя.
— Но я ничего не понимаю, — в отчаянии воскликнула Маргот. — Что натворил Манфред?
— Пока трудно сказать. Факт тот, что вместе с Амадеем Шмельцем очутился в неприятной ситуации. Они причастны к драке, имевшей трагические последствия… Нужно их выручать!
— Но, Господи, что же делать?
— Ничего, Маргот. Я все сделаю сам. Но мне нужны все полномочия.
И Маргот подписала заполненный бланк, не представляя, какие проблемы создает этим своему мужу.
Кребс в кабинете Циммермана в понедельник, в 10.20.
— Келлер уже сообщил мне, что произошло. Я тут же навестил Хелен Фоглер и попытался объяснить ей, насколько бы нам помогло, решись она наконец нарушить молчание о напавшем на нее человеке. Но она вновь отказалась. Правда, в ее поведении было что-то новое. Прямо чувствовалось, что она жутко чего-то боится. Но чего?
— Может быть, это чисто женская истерия, — заметил Циммерман. — Или отзвуки пережитого нервного шока.
— Не думаю, — возразил Кребс. — Она боится чего-то совершенно конкретного.
— Не волнуйся, я добился, чтобы о ней позаботилась коллега Браш.
— То есть установил за ней контроль. Мне не сказав ни слова.