Губернатор, как и перед этим, стоял на стуле посреди зала. Подождал, пока стихнут разговоры. Потом начал:
— Лифт спустился в вестибюль. — Он подождал. Раздался тихий сердитый ропот. — Человек, который был в нем, — продолжал губернатор, — оказался мертвым. В ядре здания, следовательно, невероятная жара.
Он снова сделал паузу. На этот раз все молчали. Он уже овладел вниманием слушателей.
— Нам попытаются послать другой лифт. И, если это удастся, в нем будет защитная одежда и изолирующие противогазы для тех, кто в них поедет. — Он развел руками. — Если им удастся послать другой лифт. Но я в этом совсем не уверен.
Кто-то заколотил снаружи в противопожарные двери в другом конце комнаты. Губернатор умолк, а шеф пожарной охраны подбежал к ним, нажал ручку и распахнул двери настежь. В зал ввалились пожарные Денис Хоуард и Лу Старр.
У обоих в руках были длинные, тяжелые пожарные багры, загнутые с одного конца и сплющенные с другого. На шеях у них болтались противогазы. На обоих лицах заметна была смертельная усталость. Когда вслед за жестом губернатора они двинулись к нему, ноги у них тряслись.
— Закройте двери, — сказал губернатор. Потом обратился к обоим пожарным: — Спасибо, что вы пришли.
Лу Старр открыл рот, но тут же плотно сжал губы.
Денис Хоуард сказал:
— Не за что, господин губернатор. Просто прогулка по нескольким пролетам. — Он театральным жестом взмахнул рукой. — И мы не спрашивали, зачем!
Чей-то мужской голос спросил:
— Не могли бы мы спуститься по лестнице? Если да, то лучше бы трогаться.
Стало тихо. Хоуард перестал бодриться и вопросительно взглянул на губернатора.
— Скажите им все, — предложил ему тот.
Хоуард не спешил с ответом.
— Спуститься-то можно, — сказал он наконец, — но вниз не попадете. Ни за что. — Он поднял дрожащую руку. — Видите? Вот здесь у меня были волосы. — Устало провел рукой по лицу. — И брови у меня тоже были. Можете мне поверить. — Потом кивнул. — По лестницам идти можно. Можно даже остаться в живых примерно до сотого этажа — если бежать достаточно быстро.
В зале стояла мертвая тишина.
— Я обещал вам обоим выпить, — сказал губернатор. Взглянул на официанта, который стоял неподалеку. — Позаботьтесь о них. Потом проводите их в канцелярию.
Он оглядел всю аудиторию.
— Все это выглядит неважно, но не безнадежно. Мы попробуем все возможности. Больше вам ничего сказать не могу.
Тут заговорил Кэрри Уайкофф.
— Я бы только хотел знать, — начал он, — нет, не так. Я хочу знать, как это произошло? Кто несет за это ответственность?
Губернатор неподвижно стоял на стуле, ожидая, когда стихнет одобрительный ропот. Потом произнес в тишине:
— Предлагаю вам, Кэрри, создать комиссию конгресса, которая расследует всю эту историю. С радостью сообщу ей все, что знаю.
Он слез со стула, взял Бет под руку и отправился, не быстро и не медленно, в канцелярию. Там упал на стул.
— Я считал себя человеком очень терпеливым и достаточно разумным. И не считаю себя жестоким. — Он поднял глаза на Бет и невесело улыбнулся. — Но сейчас я с наслаждением бы удавил Кэрри Уайкоффа. И надеюсь, что проживу достаточно долго, чтобы иметь возможность плюнуть на могилу Поля Норриса. — Он помолчал. — Если мои чувства неприличны, согласен числиться неприличным.
Бет ответила:
— Если бы Норрис не угнал лифт… — она не договорила.
— Это правда, — признал губернатор. — Ни одна из вас не достигла бы низа живой. И я рад, что все так случилось. Но это ничего не меняет.
— Я вас понимаю, Бент.
Он взял ее руку и приложил к своему лицу.
— Маленькие человечки в забавных шапочках и туфельках с острыми носами пишут наши судьбы в толстые книги и иногда дергают за веревочки, чтобы убедиться, все ли идет как задумано. — Он покачал головой. — Иногда я задумываюсь, не могут ли их замыслы нести зло в самой своей основе? Вы верите в загробную жизнь, моя милая?
— Пожалуй, верила.
— Я никогда не считал это нужным, — сказал губернатор. — Так же как никогда не считал нужным верить в какого-нибудь Бога. Правда, я участвовал в богослужениях точно так же, как соблюдал другие общепринятые нормы поведения. И по той же причине: потому что этого от меня ждали. Интересно, сколько еще людей делают так же, но не сознаются в этом.
Он снова помолчал.
— Если бы я был способен молиться, воспринимая это всерьез, то молился бы дать мне веру, что мы с вами еще где-то встретимся.