«С довольно вроде бы естественным при всяком громком событии вопросом «cui prodest?» регулярно возникают две ошибки. С одной стороны, велик соблазн объективного мнения. «Если некоторое событие пошло кому-то на пользу, то этот кто-то сам его и устроил – всё ясно, что же доказывать?» То есть когда внезапно умирает бездетный богатый дядюшка, его племянника тут же объявляют убийцей. Это притом, что смысл вопроса куда более скромный – несколько сузить круг рассматриваемых версий, исключая (или, по крайней мере, причисляя к очень сомнительным) те из них, которые предполагают злодеяние, совершённое себе во вред, причём очевидный. С другой стороны, вовсе не задаваться этим вопросом тоже неправильно, ибо иначе могут появляться версии о злодействе, совершённом единственно ради самого злодейства. «А я убиваю, потому что убиваю». Именно такую логику – «Политковскую убила людоедская власть» – исповедовали освободители, очевидно в принципе отвергавшие вопрос, какие выгоды могло доставить Кремлю инкриминируемое ему деяние. Равно как и отвергавшие тот факт, что уже года два как Политковская пребывала на дальней периферии общественного сознания. До 7 октября 2006 года индекс упоминаемости её выступлений был близок к нулю. В чём была надобность убивать не представляющего никакой опасности журналиста, получая при этом весь неизбежный набор неприятностей, только освободители знают».
Впрочем, такого рода резоны восприняты были в медиасреде неоднозначно. На приёме в честь «известинского» юбилея журналистка Ольга Бакушинская, находившаяся, по её признанию, в нетрезвом состоянии, публично обозвала Соколова «говном» (рядом находились Игнатенко, Леонтьев, Лившиц, Сенкевич etc.). Была послана в ответ. Чем и прославилась.
Я спросил Александра Политковского: «Если бы затеяли игровую ленту про «Взгляд» и не было бы ограничений в кастинге, кого бы ты пригласил из актёров (в том числе и голливудских) на роль основных персонажей проекта?» Саша был категоричен:
– Этот кастинг не имеет никакого значения. Здесь – игра. Выдумка сценариста. Эта мысль, образ, настроение никогда не будет правдой. И никакого отношения к журналистике не имеет. И к реальной жизни тоже. Мне это неинтересно. Так моим детям невозможно соотнести зарубежные фильмы и спектакли про Аню с реальным человеком, с которым мы общались. Это образ героя. Герой необходим в общественной коммуникации. Так, я и Аня никогда не давали согласия на показ фильма про нашу семью, снятого в начале девяностых для америкосов. Я – прораб перестройки, она там – Анка-пулемётчица, подающая боеприпасы. Фильм документальный. А что сказать про игру актёров? Бред… Немцы соединили в одной сцене убийство Ани и празднование дня рождения гослицом (тогдашним Президентом РФ Владимиром Путиным. – Е. Д.). Эти два события связаны, но не образом, а деньгами и действиями конкретного лица.
Короче, возвращаясь к масштабу прижизненной известности убитых журналистов, подчеркну, что разница не только в этом. Нет. Дело в том, что прав, по мне, другой ведущий легендарного проекта, которого сам Влад называл наставником, – Владимир Мукусев, утверждающий: в 1995 году устранили не тележурналиста, но бизнесмена. Застрелили предпринимателя, который, добавлю, всех достал.
Анатолий Лысенко говорит:
– Что произошло? Как с самого начала сложились разные системы подхода? Когда рухнула система. Первый канал разделился на направления – развлекательное, такое, сякое… И каждое направление получило эфирное время, которое заполнялось хаотично и самостоятельно. Деньги на производство получали, продавая рекламу. Отсюда – чемоданы с деньгами, один больше, другой меньше, всякие конверты и неразбериха. Но причина убийства не в этом, думаю. Думаю, что причина личная – коммерческая деятельность Влада. Да, я в этом твёрдо убеждён. Он кого-то не того кинул, где-то что-то не поделил… Он занимался многими делами. Никакой высокой политики там не было.
В унисон рассуждает и Любимов, который признаёт:
– Не секрет, что в деле об убийстве Влада я поначалу был одним из подозреваемых. История с Листьевым – это вообще что-то чудовищное. Такой лёгкий и светлый человек не заслужил подобной судьбы. Как и Аня Политковская. В том, что она писала, было, конечно, много передержек, многие люди обижались. Но всё-таки ущерб, который журналист может нанести своими высказываниями, несопоставим с расплатой за это. Странно, что слово может стать причиной выпущенной пули… После того как на меня начались гонения из-за выступлений во время второго путча, мы решили, что Влад возглавит компанию, а я отойду в тень. Это решение, наверное, и стало для него роковым. Где-то он не то сказал, не выполнил какие-то договорённости… Он ведь был очень лёгким человеком. А бизнес – это война.
Да, «взглядовские мальчики» были абсолютно уверены в своей безнаказанности и когда им говорили, что можно взять деньги, а обещания не выполнить, верили в это.
Влад и до своего – неожиданного для многих в ТВ-тусовке – назначения на пост шефа главного СМИ державы – вызывал раздражение партнёров & коллег. Ну а уж после столь блистательного прорыва на останкинский олимп стал досаждать и многим кукловодам отечественного истеблишмента. Лысенко признаётся:
– Совершенно невозможно понять, как становились тогда начальниками. В советское время как было? Прорастали. Шагали по ступенькам. От должности редактора до старшего редактора. Затем – главного редактора. Типичнейшая биография главного редактора программы «Время» Григория Шевелёва. Гриша начал корреспондентом, а стал зампредом Гостелерадио. Взлётов не было. А в момент развала системы взлёты были неожиданные. Влад вдруг из корреспондентов стал начальником. Масса случайных людей была, масса – исчезли, и в основном приходил, я бы так сказал, второй, третий эшелон. Обычная история в момент переворотов. Становились руководителями, а дальше уже время испытывало. Тебя назначали, а правила игры – новые, которые ты сам и должен был писать. Удивительно.
Версия подполковника Литвиненко
Это правда. Сколько помню, Влад всегда и всех удивлял. В феврале 1995-го удивил тех, кто реагирует несимметрично. Журналист Александр Никонов в своей книге «Подкравшийся незаметно» написал про одного из фигурантов «Дела Листьева»: Березовский не любил портить отношения с людьми, если же такое случалось – он убивал испорченного.
Из девяти тузов стремительно формировавшейся в ту пору «семибанкирщины» только Пётр Авен и Владимир Потанин отчасти симпатизировали новому руководителю главного телеканала державы и готовы были его крышевать. Остальные же относились к Листу насторожённо и не доверяли молодому гендиру. У других же попросту «руки чесались».
Увы, в отстранении Влада от дел останкинских заинтересованы были не то что многие, а почти все, с кем Листьев так или иначе имел дело в начале 90-х. Уточню: не имею в виду непременно физическое устранение. Говорили об ограничении полномочий. Не скрывали намерений «поставить на место».
Собственно, как мне в сентябре 1999 года поведал подполковник Александр Литвиненко, убивать ТВ-звезду № 1 и не планировали. Хотели попросту «навести изжоги», припугнуть, но вышла накладка, «план перевыполнили».
В контексте того, что 1) с Литвиненко мы до этой беседы знакомы не были и 2) он знал, что беседует с журналистом, и, наконец, 3) очевидно, что вся болтовня в неуютном спецбаре рядом с кабинетом Березовского в ДП «Логоваза» фиксировалась на аудио+видео, возьмусь предположить, что офицер просто-напросто сливал версию, которая выгодна «папе» (так Александр величал Борис Абрамыча).
С другой стороны, по-моему, покойный Литвиненко «берегов не знал», был абсолютно безбашенным, и бог весть с чего его тем вечером пробило на такие сенсационные откровения…
Однако, в конце концов, резонно вещать лишь о том, что знаешь. И я расскажу лишь о том, очевидцем чего случилось быть. Итак, Листьев удивлял. И вовсе не так, как потом удивлял сменивший его Костя Эрнст.