В тюрьму — нельзя. В тюрьме их ожидает — всем известно — участь, немногим лучшая, чем смерть. Пускай живут на свободе, гуляют в садах, едят мороженое, читают книги. Пускай вырастут приличными гражданами, заведут своих детей, ходят с ними на каток.
В тюрьме пусть сидит Ходорковский, хоть мы и не знаем за что. И Светлана Бахмина — ей как раз не сегодня-завтра дадут восемь лет: будет помнить, как работала в ЮКОСе. А что у нее дети малые — раньше надо было думать о детях, а теперь поздно.
Убийцам хорошо. Им свойственна уверенность в завтрашнем дне. За них статистика — из каждых трех совершённых убийств раскрывается разве одно. Да и это одно раскрытое может быть истолковано правосудием благоприятно: как проявление, допустим, воинской дисциплины или, не знаю, простительной забывчивости.
Наверное, так и должно быть в стране, с утра до вечера мечтающей о смертной казни: вот бы подвергнуть ей кого-нибудь или хоть полюбоваться, как подвергают, желательно — многих.
Не людей пока что, так хотя бы собак. Птиц. Тут намедни главный санитар государства с таким выражением лица орал в телекамеру: — уничтожать! нещадно! пернатых волков! — как на патриотическом митинге. А это он про ворон.
А лебеди, если приглядеться, — не кто иные, как пернатые жирафы. Чайки — пернатые гиены. Голуби — кто же не в курсе — крысы карнизов. Воробьи — вообще.
И вот их убивают, убивают — собак, и кошек заодно, и чаек, и ворон. Якобы для того, чтобы ни одна не цапнула м-ра Буша (если тот, по политкорректности своей, не побрезгует петербургской всемирной отзывчивостью), не капнула на него или другого какого начальника вселенной. На самом деле — для удовлетворения вкуса к насильственной смерти.
Нравится превращать живое — в мертвое, вот и все. Причем тут ксенофобия? Повальная тривиальная некрофилия. Советские люди с удовольствием уничтожали бы кого угодно (тем более — друг друга) независимо от цвета волос или глаз, — только создайте численное превосходство: вдесятером, впятером, в крайнем случае — втроем на одного. Желательно с оружием — на беззащитного.
На чайку, на маленькую девочку.
Такая программа: устроить ад на земле. На тот случай, если нет подземного, кромешного.
И то сказать, существуй Бог — Он бы нам смерть Хуршеды не простил.
3/4/2006
Наш маршрут
Как, наверное, хорошо быть санитаром! Особенно — самым главным. Высоко сидишь, далеко глядишь.
Засекут радары, предположим, горний ангелов перелет — включаешь план-перехват, и на границе космического пространства с гос. воздушным — вакциной, вакциной! Точечными уколами.
То же самое — и гад морских подводный ход: а подать сюда сельдь норвежскую! Что-то она в последнее время собирается стаями в неположенных местах, жабры разевает; а вот разложить ее на медленном огне под микроскопом — не русофобией ли поражена?
Ну и дольней лозы прозябанье — под усиленный контроль: насколько приднестровский коньяк вкусней и полезней молдавских и грузинских вин, а почему? А потому, что в букет правильного бухалова должна входить тоска по первому в мире государству рабочих и крестьян; чтобы послевкусие было как от дружбы народов.
Подумать только: мы пили бы ДДТ и закусывали бы чистым кадмием, когда бы не Санитария с Гигиеной. Какое чутье, какая резвость: так и приплясывают, прямо рвутся с поводков.
Жаль, нельзя им, таким густопсовым, поднести отечественной водочки недорогого какого-нибудь розлива: околеют ведь от изумления.
Но зато кто попробовал и до сих пор жив, того не удивишь буквально ничем.
На чем и основано законное чувство жалостливого превосходства, с которым мы рассматриваем в ящике западных людей.
Стоит какой-нибудь президент Америки, одобрительно похлопывает советского по плечу, во всеуслышание объявляет: эти прозрачные глаза — без сомнения, зеркало хрустальной души. Я, говорит, чутьем чувствую, что могу положиться на моего нового друга.
Мы слушаем и думаем: да-а, старина Джордж-младший, ты попал.
И, бывает, попадаем сами. Пальцем в небо.
Ведь просто прелесть какую операцию провернул, оказывается, этот наивный Джордж-мл.
Честь-честью известил стратегического союзника: так, мол, и так, сугубо между нами — вторгаемся в Ирак тогда-то и оттуда-то, направление главного удара такое-то, но т-с-с! никому ни слова!