Остаток ночи я помню смутно. Мы брели по снегу, наполовину оглушенные, но не чувствующие холода, пока сотрудники не начали направлять нас, кто в теплицы, кто в сторожку, которая стояла рядом с подъездной дорожкой. Трое мальчиков - Чарльз Гердон, Чарльз Шеффилд и Питер Чарлсуорт, и одна из матрон - Эвелин Белл - погибли, и хотя многие получили ранения, оглядываясь назад, кажется невероятным, что число погибших не было больше. Все мы потеряли все, кроме того, в чем были. Мой уникальный альбом с марками был лишь одной из тысяч потерь. Позже утром нас отвезли в начальную школу в Кредитоне, чьи собственные ученики были отправлены домой, чтобы освободить для нас место, а дамы из Женской добровольной службы, которые работали в Плимуте во время воздушных налетов на доки, принесли нам одежду. Она привела нас в восторг, потому что была сделана американцами и включала в себя яркие клетчатые рубашки лесорубов и первые синие джинсы, которые мы когда-либо видели.
Из начальной школы Риджуэи отправили телеграммы родителям всех выживших: "ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ В ШКОЛЕ ПРОИЗОШЕЛ СЕРЬЕЗНЫЙ ПОЖАР ТЧК ВАШ МАЛЬЧИК СПАСЕН ТЧК ПОЖАЛУЙСТА ЗАБЕРИТЕ ЕГО И ПРИНЕСИТЕ ОДЕЖДУ ТЧК".
Те, кто выжил, никогда не забудут ту ночь. Как только наши собственные дети стали достаточно взрослыми, мы провели с ними дома противопожарные учения, чтобы убедиться, что они знают, как покинуть дом в случае чрезвычайной ситуации. Когда мы начали присматриваться к школам для них, наши первые вопросы были о правилах пожарной безопасности и процедурах эвакуации. Даже сейчас, почти полвека спустя, когда я останавливаюсь в отеле, мое первое действие - разведать пути эвакуации.
Дом был сожжен дотла: от главного здания мало что осталось, кроме дымоходов, и только в последние годы его заменили современным строением на том же месте. На дознании, проведенном в Кредитоне, много говорилось о том, что противопожарные меры предосторожности и учения были минимальными, но директору школы не было вынесено никакого порицания, и вердикт о жертвах был вынесен в связи с несчастным случаем. Родители, далекие от того, чтобы обвинять владельцев школы в трагедии, прислали письма с соболезнованиями и чеки на крупную сумму, чтобы помочь заменить утраченные книги и оборудование. Среди благотворителей была королева Мария, в то время королева-мать, которая любила школу и пополнила библиотеку многими томами. (В Уэлсли-Хаусе, который позже занял Сент-Питер-Корт, некоторые книги по сей день носят ее экслибрис.)
Непосредственным результатом пожара стало то, что до конца семестра интернат Сент-Питер-Корт был закрыт. Вместе с ежегодными школьными отчетами - отчетом за предыдущий год - Риджуэи разослали уведомление с перечнем имен четырех погибших и сообщением: "Для школы и для нас это самый тяжелый удар, который только можно себе представить. Мы выражаем соболезнования всем, кто потерял близких в результате этой трагедии. Их смерть оставила в нашей памяти неизгладимый след. Мы можем только благодарить Бога за то, что число жертв было ненамного больше, в чем мы были почти уверены, когда, проснувшись, обнаружили, что дом объят полностью пламенем."
На летний семестр Сент-Питер-Корт вновь собрался в другом большом загородном доме близ Бидефорда, а затем осенью, после окончания войны, вернулся в свое первоначальное помещение в Бродстерсе.
Школьные записи подтверждают, что я был ничем не примечательным учеником, завоевавшим мало наград как на уроках, так и на играх. Моя единственная заслуга в том, что в возрасте одиннадцати лет я вместе с Энтони поднял мятеж против одного из учителей, человека по имени Тристрам Йелин, который устроился как преподаватель французского языка осенью 1945 года.
Мы жаловались на него за то, что он швырял в нас книгами, угрожал нам и вообще издевался над нами. Оглядываясь назад, я полагаю, что он только что вернулся с войны и что для того, кто участвовал в боевых действиях, такое незначительное насилие казалось вполне допустимым. Для нас это было чем-то новым и неприемлемым: мы не привыкли, чтобы с нами так обращались, и это пугало нас. В целях самозащиты мы с Энтони составили петицию, в которой говорилось, что, если мистер Йелин не будет немедленно уволен, мы, нижеподписавшиеся, откажемся от сотрудничества, запремся в туалетах и останемся там на неопределенный срок. Огромное количество мальчиков подписали наш документ, и, дрожа от дурных предчувствий, мы отнесли его в кабинет директора.
Никогда еще коридор не казался таким длинным, никогда еще дверь кабинета не была так далеко. Мы постучали и прокрались внутрь. Старик Риджуэй прочитал петицию, выглядел так, словно вот-вот взорвется, и отослал нас, не сказав ни слова. Позже мы узнали, что он был страшно шокирован тем фактом, что мы были вынуждены пойти на такой крайний шаг. Ничего подобного в школе раньше не слышали. Теперь я верю, что он хотел изгнать нас и сделал бы это, если бы нас не спасло вмешательство Миджей. Инцидент завершился без взаимных обвинений, но он мгновенно изменил поведение мистера Йелина, который перестал швыряться книгами и стал чрезвычайно любезным. Оглядываясь назад, я думаю, нам повезло, что мы не понесли наказания за то, что было, по меньшей мере, актом грубого неподчинения.