С первых дней учебы в школе что-то заставляло меня бороться с дисциплиной. Я хотел быть независимым и жить своей собственной жизнью, а не делать то, что мне говорили. Внутренне и внешне я боролся с давлением и общей необходимостью подчиняться. Когда кто-то посоветовал мне пойти поиграть в регби, я сильно возмутился и почувствовал патологическую неприязнь к этой игре, которая с тех пор осталась со мной.
По мере того как я становился старше, я постепенно начал осознавать, что в моих предках-лабильерах была привлекательная черта эксцентричности. Большая и древняя гугенотская семья, имевшая традицию военной службы, приехала из Франции после отмены Нантского эдикта в 1685 году и обосновалась преимущественно в Ирландии. Во многих из них все еще была сильна религиозная вера: по словам моей двоюродной сестры Дорин, ее дедушка Фрэнсис Питер "всегда искал папу римского под кроватью". Мой собственный дед Эдгар, как я уже говорил, стал викарием в Ллангаттоке, а в 1937 году мой двоюродный дедушка Пол был назначен деканом Вестминстерского собора, что стало кульминацией его успешной карьеры, в течение которой он служил капелланом как в Уодхэме, так и в Мертоне (его собственном колледже) в Оксфорде, а затем во время Первой мировой войны был капелланом Египетского экспедиционного корпуса, а затем епископом-викарием Нэрсборо и архидьяконом Лидса.
Одним из выдающихся чудаков был мой тезка. Майор Питер Лабельер, умерший в 1800 году в возрасте семидесяти пяти лет. Высокий, стройный мужчина, отличившийся в американской войне за независимость, он вернулся в Англию и влюбился - так гласит история - в Хетти Флетчер, дочь сельского священника из Корнуолла. Когда она выбрала кого-то другого, он в сильном негодовании отправился в Суррей и поселился в гостинице у подножия Бокс-Хилл, где и прожил остаток своей жизни, совершая невероятно долгие прогулки и становясь все более замкнутым. 6 сентября 1799 года он вернулся в гостиницу с известием, что на вершине Бокс-Хилл он встретил Дьявола - высокого, хорошо одетого парня, который сказал, что вернется за душой майора в пятницу, в 4 часа дня, через семь месяцев. Никто в гостинице не обратил особого внимания на это пророчество, но, конечно же, в 4 часа дня 7 июня 1800 года он внезапно скончался от сердечного приступа, и его похоронили в вертикальном положении - головой вниз, ногами вверх, на вершине его любимого холма. Некоторые говорили, что он устроил это в знак протеста, чтобы продемонстрировать, что он был не в ладах со всем миром; другие считали, что он предвидел Судный день, полагая, что, когда земля наконец перевернется, он выскочит с другой стороны. Какими бы ни были его мотивы, резной камень на вершине Бокс-Хилл по сей день увековечивает его память.
В поколении моего отца были свои чудаки, и не в последнюю очередь его брат Сирил, который во время Второй мировой войны поступил на службу в военно-воздушные силы флота, затем стал горным инженером и отправился на разведку в Восточную Африку, где, как он утверждал, обнаружил золотую жилу, но исчез - убит (как мы подозревали) конкурентами. Его тело так и не было найдено. Его сестра Мэди была еще одним сильным характером, столь же невыносимым, сколь и красивым, разочарованная старая дева, чей жених погиб во время Первой мировой войны.
Что касается Лоули, то ей соответствовала моя тетя Джойс, которая тоже потеряла жениха (или, возможно, двух) во время Великой войны и с тех пор осталась старой девой. Крупная и властная женщина, обладавшая даром создавать беспорядки в семье, Джойс никогда не была близка со своей сестрой, и когда Китти вышла замуж за привлекательного морского офицера и родила двух сыновей-дебоширов, ее охватила ревность. Даже когда мою мать постигли серьезные неудачи, такие как смерть моего отца, Джойс продолжала относиться к ней с непримиримой завистью.
Дома, на каникулах, Энтони часто выступал у меня в качестве соучастника, и мы охотно брались за всевозможные мелкие преступления. Каким-то образом мы получили доступ к запасу ружейных патронов фермера Хинга и развлекались тем, что вскрывали их и высыпали порох в кучки, которые, если их поджечь спичкой, давали удовлетворительные вспышки. Мы также проводили химические эксперименты в заброшенном туалете на улице, смешивая различные вещества и поджигая их. Однажды мы сожгли большое количество серы и чуть не задохнулись от ее испарений: учитывая, что мы понятия не имели, что делаем, нам повезло, что мы не получили серьезных травм.