Поэтому мы продолжили путь на юг, остановившись на одну ночь в Эль-Мине и на три замечательных дня в Луксоре, где мы посетили Долину царей верхом на осле и осмотрели все достопримечательности, к счастью, без других туристов, которых разогнала августовская жара. Чтобы свести концы с концами, мы остановились в дешевом отеле, и Бриджит настояла на том, чтобы мы отказались от любого питания, кроме завтрака. Чтобы раздобыть свежие продукты, я как-то днем, пока дети отдыхали, вышел из дома и выменял у араба двух тощих цыплят, которых принес обратно и тайно пронес мимо гостиничный портье, живыми, в мешке. Пока дети еще спали, я свернул им шеи и ощипал, а Бриджит тут же положила их в нашу скороварку, которая стояла на подоконнике над газовой горелкой. Тушеная курятина была признана всеми вкусной.
До сих пор наше путешествие было относительно простым, но следующие этапы превратились в кошмар. Мы застали Асуан в состоянии хаоса, переполненный тысячами людей, задержавшихся из-за отмены паромного сообщения и не имевших возможности вернуться в свои дома выше по реке. Каким-то образом мы купили билеты на первый же пароход, но только для того, чтобы узнать, что после пятиминутного предупреждения мы будем разлучены с "Лендровером" и всеми нашими припасами на следующие три дня, потому что автомобили грузили на отдельную баржу, чтобы освободить место для дополнительных пассажиров.
Зная, что даже туалеты первого класса будут непригодны для использования, Бриджит достала все, что, по ее мнению, было необходимо для путешествия: детский горшок, ведро, воду, стерилизующие таблетки, основные продукты питания и средства для приготовления пищи. Схватив все это и детей, мы с трудом поднялись на борт и обнаружили, что наше жилье было третьего класса, в недрах корабля. Чтобы добраться до него, нам пришлось миновать бортовую бойню, и наша каюта оказалась похожа на морг, без каких-либо окон. Жара и вонь там, внизу, были неописуемыми, и я быстро решил, что мы не сможем провести несколько дней в такой адской дыре.
Когда я объяснил наше затруднительное положение сочувствующему суданскому чиновнику и попутчику, он сразу же сказал:
- Вы не сможете там жить. Я разберусь с этим вместо вас, - и каким-то чудом он это сделал.
Внезапно нас провели на древнюю баржу, которая была привязана к основному парому, чтобы вместить большое количество пассажиров. Чтобы попасть на нее, нам пришлось перелезть через бортовые поручни обоих судов, которые были связаны вместе. Палуба уже была заполнена суданскими и египетскими семьями, расположившимися лагерем под открытым небом; мы пробрались сквозь них к двум узким каютам второго класса, расположенным бок о бок. В каждом был иллюминатор, выходивший на бурлящую палубу, и две койки — больше ничего, но они были в тысячу раз лучше, чем темница внизу, и, по крайней мере, давали нам некоторое уединение.
Там мы и обосновались - как оказалось, не на два с половиной запланированных дня, а на четыре, поскольку нас задержали непредвиденные события. Одной из них была поломка двигателя, из-за чего мы ехали с пониженной скоростью, а другой - смерть пассажира, который скончался от жары и тесноты. Пока мужчину хоронили по всем мусульманским обрядам в Абу-Симбеле, паром стоял на якоре у берега, откуда открывался великолепный вид на храм с его огромными каменными фигурами, смотрящими на воду; тем временем на борту женщина родила ребенка. После этого мы медленно поплыли вверх по озеру в едва терпимых условиях. На завтрак мы ели хлеб и омлеты в столовой парома (за исключением последнего утра, когда продукты закончились). Все остальное время Бриджит кормила нас из своих запасов, и когда наконец показались несколько примитивных зданий новой Вади-Хайфы, нашему облегчению не было предела.