Тем не менее, к решению выпустить бойцов SAS на улицы Лондона нельзя было отнестись легкомысленно: очевидно, существовал риск того, что в случае крупномасштабной перестрелки может погибнуть значительное число людей. Никогда не возникало вопроса о том, чтобы SAS вошла внутрь, если только террористы первыми не прибегли к насилию; но после продолжительных обсуждений в зале совещаний кабинета министров Уайтлоу решил, что нападение на посольство будет оправдано, если будут убиты двое или более заложников. Он постановил, что одна смерть может произойти в результате несчастного случая, и после этого могут быть продолжены переговоры; но если бы был убит второй заложник и еще нескольким угрожали, это было бы достаточным поводом для атаки.
Цепочка командования была сложной, но четко определенной. Как всегда в Соединенном Королевстве, верховенство полиции оставалось абсолютным: армия могла действовать только с разрешения министра внутренних дел. Старшим офицером полиции, о котором шла речь, был комиссар сэр Дэвид Макни, но на фактически он передал оперативное командование своему человеку на месте, Джону Деллоу, который был первоклассным во всех отношениях: сообразительным, спокойным, находчивым и способным администратором.
Что касается армии, то министра внутренних дел консультировали начальник по военным операциям и я сам. Если бы были задействованы другие армейские подразделения, начальник по военным операциям поддерживал бы связь между ними и министром внутренних дел; но поскольку были задействованы только бойцы SAS, я выступал в качестве прямого связующего звена между военными и Уайтхоллом. Моя роль заключалась в том, чтобы дать министру внутренних дел наилучший совет о преимуществах и недостатках направления SAS на место происшествия и объяснить риски, связанные с любым штурмом. Точно так же, как у Макни был свой оперативный командир в лице Джона Деллоу, у меня был свой командир в лице Майка Роуза, который отвечал передо мной за разработку военных планов и информировал меня о них.
Политики сочли важным, чтобы общественность восприняла осаду как серьезный инцидент, который оправдывает уже начавшееся наращивание сил. Поэтому была необходима определенная степень публичности, и вскоре стало ясно, что много времени и энергии придется потратить на управление средствами массовой информации. На месте Джон Деллоу собрал репортеров и телевизионные группы на небольшой площадке примерно в ста ярдах к западу от посольства, которая стала известна как "Прессвилль". Очевидно, было жизненно важно, чтобы террористы как можно меньше видели о принимаемых вокруг них контрмерах, и меньше всего мы хотели, чтобы они наблюдали за нашими приготовлениями по телевидению. Интенсивное наблюдение со стороны полиции показало, что в посольстве было установлено три телевизора; рассматривались меры по их глушению, но в конце концов от них отказались, отчасти из-за технических трудностей. Деллоу также подумал о том, чтобы закрыть обзор телевизионщикам высокими экранами, установленными на домах, прилегающих к посольству, и действительно распорядился установить экраны; но в конце концов их так и не выставили, опасаясь, что их вид выдаст террористам тот факт, что нападение неминуемо. В любом случае, журналисты наняли гидравлические ковшовые подъемники (известные в округе как "сборщики вишен"), чтобы поднимать своих операторов над препятствиями40.
Блокирующие отряды быстро выдвинулись на позиции. Полиция сначала рассматривала возможность создания своего передового пункта управления в Королевской школе рукоделия на Принсес-Гейт, 25, в нескольких шагах к западу от посольства, и тамошние дамы галантно уступили свой первый этаж вторжению детективов и констеблей. Но это место было загромождено бесценными артефактами - старинными гобеленами, полковыми знаменами, нуждавшимися в ремонте, коронационными мантиями пэров; что еще хуже, в здании действовал абсолютный запрет на курение. Деллоу не думал, что его люди смогут выносить такие лишения целыми днями, и был вынужден искать другое место.