В разгар этой лихорадочной деятельности я сам столкнулся с небольшим кризисом. Поскольку мы тесно сотрудничали с немцами в области борьбы с терроризмом, мы пригласили их эксперта Ульриха Вегенера приехать и посмотреть, как мы справляемся с осадой. Именно он создал немецкое контртеррористическое подразделение GSG-9 и возглавил операцию по освобождению заложников, находившихся на борту самолета "Люфтганзы", угнанного в Могадишо; и теперь он проявлял живой интерес к нашим приготовлениям. Проведя ночь в моей квартире и собираясь возвращаться в Германию, он как бы невзначай сказал:
- О, кстати,: У меня с собой пистолет. Что мне с ним делать в аэропорту?
Я оказался в эпицентре самого острого за многие годы происшествия в Лондоне, укрывая иностранца, вооруженного незадекларированным оружием. Я позвонил своим друзьям в столичную полицию и объяснил, что произошло. Их реакция была как нельзя более кстати: они преодолели бюрократическую волокиту, прислали четырех человек с фургоном, сопроводили Вегенера в аэропорт и проводили его до самолета, и все это без единого слова.
В тот вечер, в воскресенье, Майк Роуз и Гектор Гуллан, майор, командовавший штурмовой группой, пришли ко мне на ужин и в последний раз обсудили свои планы. Пока Бриджит готовила спагетти, они разложили на полу крупномасштабные рисунки посольства, и мы рассматривали каждую деталь. Это было типичное мероприятие для SAS: не официальный брифинг, а возможность для людей, которые очень хорошо знали друг друга, обменяться идеями и еще больше усовершенствовать то, что уже было четко продуманной операцией.
Утром шестого дня, в понедельник, 5 мая, в выходные дни в COBR состоялась еще одна встреча. Люди считали, что переговоры будут продолжаться еще какое-то время: последней идеей было привлечь посла Ирака для посредничества с террористами. Уилли Уайтлоу должен был отправиться в Дорнивуд, официальную резиденцию министра внутренних дел близ Слау, чтобы присутствовать на обеде, который был запланирован уже некоторое время назад. Теперь он предложил отменить встречу, но после некоторого обсуждения и из-за того, что положение в посольстве казалось стабильным, его убедили пойти, как и планировалось.
Когда поздно утром совещание COBR закончилось, я отправился в центр управления на Принсес-Гейт. Там стало ясно, что события вот-вот ускорятся. Все утро террористы назначали новые сроки для действий, и в 12:30 констебль Лок сообщил по телефону переговорщикам, что они стали крайне раздражительными. Салим, лидер террористов, вышел на связь и сказал, что они предложили убить одного из заложников. Вскоре после этого Лок сообщил, что они кого-то связывают внизу. В 12:40 Салим объявил новый крайний срок - два часа, пригрозив, что после этого каждые полчаса будет убиваться по одному заложнику.
В 12:50 Аббас Лавасани, руководитель пресс-службы посольства, вышел на связь, умоляя принять меры. Если заложников собирались убить, он вызвался умереть первым, и теперь его мученическая смерть казалась неизбежной. В 12:55, когда я сидел и разговаривал с Деллоу и Роуз, внезапно прогремели два выстрела.
Салим застрелил кого-то или это был блеф? Через Лока полиция попыталась выяснить, что произошло, но констебль не знал. Судя по звукам выстрелов, Майк Роуз решил, что кто-то был убит. То же самое сделал и Феллоу. Что бы ни случилось, террористы явно были близки к тому, чтобы сломаться, и я поспешил обратно в COBR.
Уайтлоу сделал то же самое. В Дорнивуде он и его компания собирались пообедать, когда пришло известие о стрельбе. Он не увидел иного выхода, кроме как покинуть своих гостей и отправиться обратно в Лондон на своем 42-литровом "Ягуаре". По прибытии он признался, что никогда еще его путешествие не было таким волнующим. В сопровождении полицейских, расчищавших дорогу перед ним, его водитель Джек Лиддиард преодолел двадцать миль от Слау до Уайтхолла за девятнадцать минут; когда они мчались по эстакаде Хаммерсмит, Уайтлоу взглянул на спидометр и увидел, что скорость составляет 120 миль в час.
Наши обсуждения приобрели новую остроту. Если один из заложников был казнен, это убийство резко продвинуло события вперед, и вероятной выглядела военная операция. В течение следующих двух часов вместе с Уайтлоу и Бурманом я подробно рассматривал возможные варианты и связанные с ними риски. Я объяснил, что по мере совершенствования нашего плана риски неуклонно снижались, но, тем не менее, все еще оставались высокими. Я сказал, что даже если все пойдет хорошо, мы должны ожидать, что сорок процентов людей, находящихся в здании, станут жертвами. Все, что меньше этого, было бы очень хорошим результатом. В конце я повторил, что решение о начале штурма было бы политическим, даже если бы оно привело к применению военной силы.