И что бы мы сделали, когда прибыли в Багдад? Саддам Хусейн не стал бы сидеть и ждать нас или выходить из своего бункера с поднятыми руками. Скользкий дьявол давно бы исчез либо в пустыне, либо, что более вероятно, в какой-нибудь дружественной стране, такой как Ливия, где он создал бы правительство в изгнании и стал мучеником в глазах многих арабов, которые видели в нем панарабского лидера. Мы, победители на бумаге, унаследовали бы страну в руинах, с разрушенными мостами и коммуникациями, и некому было бы управлять ею. Кроме того, если бы мы отправились в Багдад, то раскололи бы Коалицию, потому что ни одна арабская нация не пошла бы с нами. Как бы то ни было, ни один арабский контингент не ступал на территорию Ирака, за исключением переговоров в Сафване: только нам, западным державам, нужно было пространство для маневра, чтобы развернуть наши огромные силы в иракской пустыне, и если бы мы пошли на столицу в одиночку, нас бы изобразили агрессорами в борьбе. Организация Объединенных Наций не уполномочивала нас вторгаться в Ирак: наша миссия состояла всего лишь в том, чтобы освободить Кувейт.
По всем этим причинам я считаю, что мы были правы, когда остановили войну. В чем, я думаю, мы допустили ошибку, так это в том, что не потребовали капитуляции самого Саддама. Если бы мы оккупировали Басру и южные болота и отказались уходить, пока диктатор лично не сядет за стол переговоров, мы могли бы, по крайней мере, заставить его подписать действующий мирный договор, который наделял бы инспекционные группы ООН действительными полномочиями в отношении будущих визитов. Это могло бы быть законным и эффективным шагом. Однако в то время и политики, и военные испытывали такое облегчение от того, что война закончилась чудесным образом без потерь со стороны Коалиции, что мы не могли видеть будущее так ясно, как могли бы.
Когда бои закончились, самым большим желанием каждого было вернуться домой, но сначала нужно было прибраться, а мне предстояло принять неиссякаемый поток очень важных посетителей. Первым прибыл Том Кинг, который так восторженно оценил мою роль в победе, что я счел своим долгом написать домой: "Должен сказать, что лично я не считаю, что сделал очень много. Это битва Нормана, и в некотором смысле я чувствую себя немного обманутым, принимая славу от его имени". Следующим прибыл Джон Мейджор, который прилетел 6 марта, став первым западным лидером, прибывшим на театр военных действий, и первым в освобожденный Кувейт, где он встретился с наследным принцем, шейх Саад аль Абдулла аль Салем аль Сабах. По пятам за ним следовал Комитет по обороне Палаты общин, группа всего из девяти человек, гораздо более управляемая, чем восемьдесят американских конгрессменов, которые обрушились на американцев.
В очередной раз готовясь уйти в отставку, 11 марта, я с большим воодушевлением попрощался с 7-й бронетанковой бригадой, с которой у меня сложились особые отношения, и мне нужно было попрощаться со многими другими, не в последнюю очередь с Королевским военно-морским флотом, который действовал с образцовым мастерством и мужеством. Еще одним приятным визитом была 4-я бронетанковая бригада, которая все еще находилась в пустыне под слоем сажи, но, тем не менее, была в приподнятом настроении. Вместе с ними я прошел через все сражение и провел ночь с Королевским полком фузилеров, намеренно выкроив время, чтобы поговорить о кошмаре "синие-по-синим". Я также посетил столько баз Королевских ВВС, сколько позволяло время, и нанес визиты правителям Бахрейна и Абу-Даби, а также британским посольствам в странах Персидского залива.
17 марта я получил радостное известие о том, что мне будет присвоено звание полного генерала и что моя служебная карьера будет продлена еще на один год, в течение которого я буду выступать в качестве советника Тома Кинга и британского правительства по Ближнему Востоку. Обеспечив свое ближайшее будущее, я посвятил все свое внимание составлению отчетов и завершению работы, прежде чем, наконец, 26 марта отправился домой. Мне пришло в голову, что было бы уместно, если бы я и мои старшие командиры вернулись в Соединенное Королевство все вместе; мой план не совсем сработал, поскольку Билл Раттен должен был отправиться в путь на день раньше; но остальные из нас вместе вылетели на самолете HS125 с ночевкой в Италии, где начальник Штаба обороны принимал нас по-королевски.