— Мне стало плохо, — соврала я, отвернувшись в сторону моря, сейчас бы мне не очень-то хотелось встречаться с ним взглядами.
— Полегчало?
— Нет.
— Ну, пошли, проведу тебя, что ли, — говорит он и протягивает мне мою сумочку. — Держи, ты забыла.
В голову сразу же предательски лезут мысли: «Интересно, если бы я не забыла там сумку, он вообще погнался бы за мной?». Конечно же, он бы погнался, что за глупости. Мы ведь друзья. Я хлопаю себя по лбу, вызывая подозрительный взгляд со стороны Стива.
— Тебе настолько плохо?
Не проронив ни слова по пути больше, через пару минут мы уже стояли на пороге моего дома. Я повернулась и в лицо тут же ударяет холодный ветер со стороны моря. Рискнув перевести свой взгляд на Стива, я заметила, как он переминается с ноги на ноги, озираясь по сторонам. Подумав о том, что надо опустить ситуацию, я решаю заговорить первая:
— Может, зайдешь на чай?
— Почему бы и нет. С удовольствием, — он натягивает улыбку, будто бы только и ждал этого, и открывает передо мной дверь.
У меня возникает досадливое чувство, что он что-то подозревает. Или это моя фантазия разыгралась некстати?
Мы молча уткнулись в чашки с горячим клубничным чаем. Обычно я не часто впускаю людей в свое пространство. Я думаю, что место, где ты проводишь больше всего времени, пропитано всем твоим нутром. Впуская сюда людей, ты словно впускаешь их в свой мир. Мир, полный всех твоих скрытых эмоций. Стены впитывают каждую из них: смех, слезы, обиды, может быть, даже любовь. Они знают о тебе все, твои мысли, подслушанные разговоры. Но разглядывая напротив себя Стива, невольно возникает вопрос: «Могу ли я доверять этим стенам?». Ведь не зря по миру ходит поговорка, что у стен есть уши. Стив и раньше бывал у меня, не часто, но это не вызывало у меня таких подозрений к собственному дому. Возможно ли, что это как-то связано с моими новыми чувствами?
— Ты ничего не хочешь мне сказать? — спрашивает он, будто читая мои мысли.
Моя кружка так и застыла в воздухе, делая вид, что я усердно допивала содержимое своего чая. Мои мысли суматошно забегали в голове: «Что я должна ему сказать?».
— Белла, твоя чашка уже пуста, - заслышав свое имя, я невольно поежилась от формальности, разговор предстоит серьезный...
В очередной раз убеждаюсь, что невозможно что-то скрыть от человека, который знает тебя как облупленного.
— Что ты имеешь в виду? — я продолжаю строить дурочку, засуетившись с грязной посудой.
— У меня есть одно предположение...
Мое сердце ушло в пятки, я остановилась у раковины и развернулась к нему лицом, облокотившись о тумбочку. Я нервно сглотнула, у меня тоже есть предположения, но говорить их вслух я бы никогда не осмелилась. За три месяца мои мысли излагались лишь в письменной форме, словно я атрофировалась. За это время я поняла, что общение в письменном виде намного легче устного, в запасе имеется много времени, чтобы сложить целое предложение и произвести его на экран. Но в жизни у нас нет времени, чтобы думать. У нас вообще нет времени думать, вперед нас несет головокружительный поток жизни. Он не будет останавливаться ради правильной аргументации мыслей. Время никого не ждет, оно живет своей собственной жизнью, управляя нами. Да, и вообще, у времени, скажем так, полно времени.
Сейчас он скажет то, что первое взбрело ему в голову, может это и к лучшему. Мне не придется говорить горькую правду или придумывать облегчающую ложь.
Неожиданно он встает из-за стола и подходит ко мне, облокотившись одной рукой об край кухонной тумбы. Он стоит настолько близко ко мне, что я чувствую запах его одеколона — мягкий и приятный запах, обволакивающий всю мою задурманенную голову. Он говорит то, что я совсем не ожидала услышать:
— Мы ведь друзья, Бел, верно? — я никогда не думала, что слова могут быть столь тяжелыми, словно камень, обрушиваясь на меня. Несколько секунд я старалась переварить жестокую правду. — Ты мне как сестра.
Повисла неловкая пауза...
Я почувствовала некое сомнение в его голосе. Будто бы он сомневался, действительно ли это так? Действительно ли мы друзья или действительно, что я его сестра?
Нет. Я не сестра. Сестры не испытывают таких чувств к своим братьям, это что-то большее чем любовь между близкими людьми. Но он прекрасно дал понять, что большего между нами быть не может.
Я почувствовала горечь в горле, в груди все защемило, если сейчас я расплачусь, он все поймет. Несколько секунд я глотала слезы, прежде чем ответить.