ВЗГЛЯД ВОРОНА
Пролог.
Послушайте меня, старого мудрого ворона! Я прожил на свете триста лет, я видел расцвет держав и их падение, видел людские страдания и радости; поверьте мне, я знаю, о чем говорю.
Создавая Яродрем, Творцы дали ему все: и весну, полную цветов и птичьих трелей, и жаркое лето, утопающее в зелени лесов и садов, и благодатную золотую осень, когда природа одевается в лучшие краски и дарит человеку свои плоды; и недолгую, но снежную зиму, завывающую под окнами частыми метелями, когда невысокие домики севинов превращались в снежные холмики. Людям не доставались плоды с неба, им приходилось прикладывать усилия, чтобы весь год жить в довольстве, но усилия эти не были чрезмерно большими, и у обитателей этой земли оставалось достаточно времени и сил, чтобы радоваться снежным горкам, тайным лесным тропам или тихим омутам.
Но, видно, чтобы не была их жизнь слишком счастливой, Творцы послали севинам напасть в лице сьорлингов. Эти умели воевать. Небольшие ополчения севинских деревень не могли противостоять боевым отрядам, сходившим с драконоголовых кораблей, и вскоре весь благодатный край был покорен северными воинами, угнездившимися в воздвигаемых тут и там каменных замках.
До прихода сьорлингов севины не вели большого каменного строительства, лишь иногда сооружая храмы в малодоступных местах. Но теперь любой город считал своим долгом обзавестись каменной крепостью, а небольшие землевладельцы возводили замки наподобие сьорлинговских или башни, тонкими иглами вонзающиеся в небо.
Жизнь с просторов полей переместилась в тесноту городских стен, степи же были отданы во власть птиц, диких скакунов и отрядов разбойников, рыскающих от деревни к деревне. И птицы, перелетая от одного селения к другому, от города к городу, узнавали многое, недоступное людям.
Однако, я не буду повествовать о падениях держав или становлении миров. Вернее, не они будут в центре внимания. Ибо для каждого человека его личная трагедия - это трагедия всего мира, а его смерть - это и есть конец света. Каждый смотрит на мир своим собственным взглядом; посмотрите же теперь глазами ворона.
Часть 1. Придворный мудрец.
Глава 1. Башня.
У самого высокого окна одинокой башни, вознесшейся к небу на полпути от города до подножия гор, окна, в которое могли заглянуть лишь птицы, стоял седовласый старец в долгом холщевом одеянии.
- Я познал все тайны жизни, - медленно говорил он своему ученику, молодому человеку в ярком наряде. - Я знаю все тайные течения сил этого мира, я знаю причины величия и падения держав, я знаю, как создавать - и как разрушать. Сегодня я познаю последнюю тайну - тайну смерти. Мой дух и мое тело готовы к переходу через рубеж, из-за которого никто еще не возвращался.
- Ты познал все, - согласился ученик, осмелившись нарушить молчание. - Но ты еще ни разу не применил свои знания!
- В этом и есть подлинное совершенство! Применить свои знания - значит, стать рабом своих страстей. Направить великое таинство мудрости для угождения своей плоти или даже души - значит оскорбить его. Иметь возможность сделать все, но ничего не желать для себя - вот истинное величие.
Старец сделал шаг от окна - и вдруг рухнул замертво. Со звоном ударились о каменный пол ключи, висящие у его пояса. Ученик с криком бросился к нему, но было поздно: сердце мудреца остановилось.
- Как же так? - прошептал ученик. - Ты ничего не пожелал для себя; а для других? Кто теперь вылечит Лию?
Некоторое время он молча сидел на коленях возле тела учителя, то ли в беспамятстве, то ли в оцепенении. Наконец, дремота спала с его плеч, он поднялся, поднял учителя - тот оказался удивительно тяжелым, несмотря на свою худобу, - и перенес в спальню, на холодную старческую кровать.
Во всей башне не было ни души. Тишина придавила ученика, пригнула к полу, и он, сгорбившись, словно разом состарившись на многие годы, побрел по давно знакомым переходам и лестницам.
Но с каждым шагом спина его распрямлялась, а лицо светлело.
- Что же, - пробормотал он. - Раз учитель отказался это сделать - значит, это сделаю я.
Сняв с пояса покойного тяжелую связку ключей, он с легким трепетом в душе направился в книгохранилище.
Хозяин никогда не допускал ученика в эту сокровищницу мудрости человеческой, чем всегда считал юноша книгохранилище. Лишь иногда выносил учитель редкие крупицы знаний, заставляя ученика их выучивать; и сейчас, нарушив запрет и войдя сюда самостоятельно, юноша ощутил небывалое волнение. Поначалу, увидев огромные тома, вдохнув запах древних знаний, он почувствовал головокружение. В припадке восторга он бросился к книгам, лихорадочно стал листать их, точно надеясь сразу найти в них ответы на все вопросы, но постепенно успокаивался. Выбрав наиболее нужные, если судить по названиям, книги, он погрузился в их изучение, старательно запоминая прочитанное.
Ему попались рассказы о древних колдунах, наводивших порчу на людей, и предание о маге Хладомире, якобы научившемся изменять структуру этого мира, за что он и был принят в число Творцов. Что значит "изменять структуру мира", сказано не было - или он не понял - но догадался, что это ему тоже не помешало бы. Однако более ученик ничего найти не смог, что указывало бы на причины болезни; зато очень много - о том, как ее лечить.
Когда за окном стало темнеть, первичная радость сменилась разочарованием. Сначала в душе появилось раздражение от непонимания прочитанного, но, оторвавшись от чтения и поразмышляв, ученик убедил себя, что это просто его знаний недостаточно, чтобы проникнуть в суть этих глубоких мыслей. Потом, еще ему попадались книги, в которых как бы говорилось не все. То есть, это были не книги в полном смысле этого слова, а, скорее записи учителя своим ученикам, в которых разобраться, не слышав всего, что говорил учитель, было невозможно. Однако, чем дальше ученик углублялся в чтение, тем больше убеждался, что в книгах сохранена не мудрость, а скорее глупость человеческая. Несколько раз подряд он встречался с измышлениями о его родном крае, написанными явно людьми, никогда тут не бывавшими, но при этом учившими других об устроении мира.