— Сволочи! Они же нас накроют! — вскричал Ульчев, видя, как снаряды вспучивали земляные столбы все ближе и ближе к позиции.
Надсадный, выворачивающий душу свист заставил всех пригнуться. Рвануло так, что осыпалась земля в блиндаже. Ярко вспыхнул сушняк. Дробь осколков впилась в фургон аппаратной «Редута». Рядом с ним захлопали мины…
Ульчев, а за ним несколько бойцов выскочили из укрытия.
Открылась дверь фургона, и показался Осинин. Его лоб был окровавлен.
— Ульчев, всех на тушение пожара! Сам — проверь силовую, — прохрипел Осинин и присел на лесенку. Добавил, вытирая кровь: — Курчанов и Ярыза убиты. Окажите помощь Веденееву, у него осколок в плече.
Посыпались приказания. Люди заметались по позиции, выполняя их. Осинин поднялся, сошел на землю, опираясь на металлические перила, и направился к силовой установке. Навстречу бежал Ульчев.
— Все в порядке, товарищ воентехник, движок крутит устойчиво, напряжение на фазы подается! — доложил лейтенант и обеспокоенно спросил: — Вы ранены?
— Царапина… Вот другим да и «Редуту» досталось… Где ящик с запасными лампами?
Ульчев кинулся к машине, выволок зеленый металлический коробок. Инженер осторожно взял его и поднялся по лестнице к двери фургона. Из него выносили убитых. Осинин посторонился, бросил через плечо Ульчеву:
— Похоронить с почестями…
В продымленной аппаратной санитар перевязывал раненого Веденеева. Николай морщился и скрипел зубами, но телефонную трубку из рук не выпускал. Время от времени он диктовал в микрофон цифры. Потом оторвался от экрана и осипшим голосом сказал:
— Товарищ воентехник, мощность излучения слабая, километров на тридцать, не больше!
Осинин и сам видел, что осколками повредило ряд блоков, из генераторного отсека струился дымок. Он отключил высокое напряжение и вскрыл отсек, заменил несколько ламп, снова врубил передатчик и начал крутить ручки настройки, потенциометры. Его сейчас не волновало то, что он может попасть под высокое напряжение. Ладони были липкими, кровь стекала по лицу, во рту пересохло.
— Только не выключать… Не выключать установку! — шептал он.
А Веденеев тихо стонал. Его уже заменил у экрана другой старший оператор, который напряженно всматривался в экран и выкрикивал в телефонную трубку цифровые донесения. Веденеев не уходил со станции, чтобы в любую минуту подстраховать молодого бойца. За продырявленными фанерными стенками фургона расчет боролся с огнем, латал маскировку… Что можно было сделать еще! «Редут» из последних сил крутил свою антенну, бросал взгляды-лучи за линию фронта.
В штабе произошло ЧП
Веденеев следовать в госпиталь наотрез отказался. Осинин не стал уговаривать старшину. Решил, может, так и лучше будет. В госпиталь Веденеев уедет, а вернется ли обратно — это вопрос. Могут оттуда запросто в другую часть направить. Так что пусть уж лечится в медпункте, рана не очень серьезная — оклемается. Сменив на голове повязку, инженер батальона поспешил к комбату, чтобы поставить его в известность о желании Веденеева остаться при штабе, а если Бондаренко упрется, то попытаться убедить его в такой необходимости.
У Бондаренко в присутствии старшего политрука Ермолина происходил крайне неприятный разговор. Осинин вошел в тот момент, когда комбат выговаривал лейтенантам Юрьеву и Ульчеву, сидевшим перед ним с маковыми лицами:
— Как же будем возмещать материальный ущерб, который вы нанесли батальону? По идее, вас под арест надо отправлять…
«Вот те раз! Что-то случилось, пока я в медпункте торчал, — озабоченно подумал Сергей. — Этого еще не хватало!»
Вскоре из разговора он понял: произошло чэпэ, касающееся и его, Осинина.
…— Леха, привет! — счастливо закричал Ульчев, увидев Юрьева, спрыгнувшего с кузова полуторки. — Сколько лет, сколько зим!
— Володька, здорово, брат, вот не думал не гадал, что в родной обители тебя первого увижу! — побежал навстречу Юрьев.
— Неужто только что с Валаама? — спросил Ульчев. — Долго же тебе пришлось робинзонничать! Я уже и в окружении побывал, и две «точки» поменял со своей «Четверкой». Видал, как ее гады размолотили? — Он кивнул в сторону изрешеченной осколками установки и зло сплюнул: — В Пулкове чуть было не накрыли.
— Слышал, — помрачнел Юрьев. — Зато ты теперь герой, гордость батальона!
— Какое там, — отмахнулся Ульчев. — Еще, думаю, взгреют за то, что неудачную позицию выбрал. Как ты-то сумел пробиться?
— Вместе со стрелковой дивизией эвакуировали с острова.