— При таком расположении «Редутов» создается четыре сектора наблюдения, — повел рукой Осинин. — Дальние, ближние подступы к городу, Ладога и Финский залив с Кронштадтом.
— Что ж, неплохо, неплохо задумано, — одобрительно заметил директор радиозавода, разглядывая карту. — Но только есть ошибочки… Мда-а-с, милостивый государь, есть, есть… — Он посмотрел на Осинина. — Как это вы мыслите двумя станциями, установленными в городе, обеспечивать обзор в ближнем секторе? Мне известно, что в районах, которые намечены под позиции, нет ни единого возвышения. Следовательно, излучение будет захватывать лишь высоко летящие цели. А те самолеты, которые полетят на малых и средних высотах?..
— Один «Редут» поставим на каком-нибудь кургане. Тогда можно будет наблюдать и нижнюю кромку неба, — парировал Осинин.
— Друг мой, но где же вы в Ленинграде найдете такой курган? — усмехнулся директор завода. — Или будете строить специальную возвышенность?
— Ничего строить не будем, — вмешался Бондаренко. — Затащим «Редут» на крышу какого-нибудь дома. И делу конец.
— Идея хорошая. Я даже знаю такую крышу — здание НИИ-9. На ней институт много испытаний провел. Только как громоздкую машину с фургоном на нее поставишь?
— А что, завод не поможет? — хитро прищурил глаза полковник Соловьев и улыбнулся.
— Друг мой, первые баржи с оборудованием и рабочими уже поплыли по Ладоге. Мне бы там сейчас находиться, эвакуацией руководить. Так вот-с… — Директор озабоченно потер свою лысину, как бы соображая, что к чему. — Придется по старой памяти к такелажникам завода «Большевик» обратиться. Не откажут. — И он рассмеялся неожиданно звонким, молодым смехом.
Натянутость исчезла, заводские инженеры высказали свои советы. Предусмотрели, чтобы питание «Редутов» на позициях осуществлялось от электрической сети: экономия бензина ставилась во главу угла. Значит, «дозоры» должны находиться вблизи линии электропередачи.
Когда все варианты были обговорены и наступило время разъезжаться по «точкам», поднялся Бондаренко:
— У меня есть заявление к уполномоченным Военного совета фронта, — официально, с металлом в голосе произнес он.
— Пожалуйста, пожалуйста, — суетливо закивал директор завода, — только к чему такие строгости, голубчик?
— Вопрос серьезный. Да и не голубчик я, а комбат. До каких пор в радиобатальоне, который полностью перешел на новую технику, будут оставаться старые штаты? Сколько можно говорить об этом?!
— Погоди, капитан, не расходись, они-то при чем? — недовольно поморщился Соловьев и, чтобы сгладить наступившую неловкость, пояснил: — Я не раз выходил с предложением поменять штатное расписание в батальоне. Неудобства из-за этого большие, неразбериха в подчиненности, людей не хватает…
— Радиомастерская нужна позарез! Автомастерская по штатам предусмотрена, а радио — нет! — взволнованно перебил Осинин полковника, чем вызвал его гнев.
— Забываетесь, товарищ воентехник!
Осинин стушевался, вскочил красный как рак.
— Садись. О радиомастерской еще рано думать. Сначала установки настрой должным образом, — пробурчал Соловьев.
— Ну нет-с, друг мой, позвольте здесь с вами не согласиться. Нужна радиомастерская, да-а-с! — поддержал инженера батальона директор завода. — Именно сегодня, чтобы, как вы, милостивый государь, говорите, настроить «Редуты» должным образом. У нас специально бригада таких «настройщиков» создана. Вот-с!.. — Он опять погладил свою голову, точно хотел убедиться в отсутствии шевелюры, и добавил уже спокойно: — Обязательно расскажем товарищам Кузнецову и Попкову о ваших заботах, а если удастся, и товарищу Жданову. — Смущаясь, обратился к Соловьеву и Бондаренко: — А за несоблюдение субординации простите, голубчики. Далек я от воинских правил и этикета, хотя и звание генеральское имею.
Он нахлобучил шапку, поднялся. Встали и остальные. На их лицах было написано изумление.
— Товарищ генерал, может быть, вам охрану выделить? — по-уставному щелкнул каблуками Бондаренко.
— Что вы, друг мой, я не знаю, как от этих железяк отделаться. — Директор завода взялся за оттянувшие ремень поверх телогрейки ручные гранаты. — У меня радикулит, старческая болезнь. Ну да шут с ними, положено, говорят.
— Ничего, я буду сопровождать генерала, — пробасил полковник Соловьев, а присутствующие с невольным уважением окинули взглядом его высокую, богатырского сложения фигуру.
Они вышли в коридор и гуськом направились к выходу из штаба. У тумбочки дежурного, вытянувшись по струнке, отдавая честь, стоял Добреньков. Когда Осинин, шагавший последним, с ним поравнялся, сержант тихонько остановил его: