Червов доложил о догадке оперативному дежурному на КП корпуса. Вскоре последовал его доклад о другой группе немецких бомбардировщиков, взлетевших с Луги, которые произвели посадку, но только теперь не в Сиверской, а на аэродроме в Гатчине…
В Смольном о донесениях «Редута-1» пока еще знали только два человека — полковник Соловьев и начальник разведывательного отдела фронта комбриг Евстигнеев, которого начальник службы ВНОС успел проинформировать. Но доложить об этом руководству обороной города они не успели. После короткого собрания партийного и советского актива в честь 7 Ноября Жданов пригласил к себе командование фронта. На повестке дня стоял один вопрос: как не допустить бомбардировки Ленинграда?
— Учтите, предполагаемый налет — не обычная акция, — начал совещание Жданов. — Нам нельзя позволить, чтобы в годовщину Великого Октября фашисты бомбили город. А они намереваются учинить такой разбой, какого свет не видывал. Что будем делать, товарищи?.. Видимо, нашей авиации что-то надо предпринимать.
— У меня в полках на исходе горючее, товарищ Жданов. Если я и отряжу на патрулирование эскадрилью, она не сможет быть долго в воздухе, — сказал командующий авиацией генерал Новиков.
— Да, лед на Ладоге еще не стал. Зато ледяной шуги столько, что озеро уже не судоходно, — огорченно вздохнул Андрей Александрович. — В Новой Ладоге скопилось и продовольствие и горючее, а как доставишь?..
— Товарищ Жданов, разрешите доложить, — поднялся полковник Соловьев. — Буквально перед тем как идти сюда, мне сообщили, что спецустановки обнаружили сосредоточение больших групп бомбардировщиков противника на аэродромах в Сиверской и Гатчине. Можно попробовать нанести упреждающий удар авиацией.
— Что значит «попробовать», полковник?! — вскочил Новиков. — Я же говорю, что у меня бензина едва на один полковой вылет хватит. А вдруг там нет никаких бомбардировщиков, а полетят они с другой стороны — что тогда прикажете делать?.. И как ваши наблюдатели могли все так точно определить?
— Подождите, товарищ Новиков, не горячитесь. Нужно разобраться, — остановил генерала командующий фронтом Хозин. — Товарищ полковник, кому вы еще докладывали об этом?
— Успел сказать только комбригу Евстигнееву, — ответил Соловьев.
— И каково мнение начальника разведотдела?
— Проверять надо…
— Сколько времени вам для этого нужно?
— Часов шесть, может, больше. Как повезет разведчикам…
— Нет, это много, нам медлить никак нельзя, — прервал диалог Жданов, который поднялся из-за стола и взволнованно начал прохаживаться по кабинету. Неожиданно звонким голосом он спросил Соловьева: — Ну, а верить-то вашим пеленгаторщикам можно? Вы твердо знаете, что они не ошибаются?!
— Уверен, товарищ Жданов, и не сомневаюсь, что сведения точные.
— Вы можете соединиться непосредственно с установкой и еще раз спросить того, кто это обнаружил, — уверен ли он в своей информации? — спросил Андрей Александрович.
— Отсюда? — спросил Соловьев.
— Да откуда угодно, только быстрее.
— Тогда разрешите!.. — Соловьев направился к телефонам, стоявшим на маленьком столике. Тут же находился небольшой ящичек, из которого раздавались мерные глухие звуки метронома.
Подошел и Жданов, поднял одну из трубок:
— Сейчас же соедините полковника Соловьева, он скажет с кем, — и подал трубку начальнику службы ВНОС.
Соловьев, связавшись с оперативным дежурным, вызвал «Редут-1». Червова в аппаратной не оказалось. На связь вышел дежурный — старший оператор установки Веденеев.
— Товарищ старшина, доложите, откуда у вас сведения о скоплении авиации противника на ближних аэродромах… Кто интересуется? — Соловьев усмехнулся и посмотрел на Андрея Александровича. Тот согласно кивнул, и полковник, выделяя каждое слово, проговорил: — Лично товарищ Жданов интересуется. Да, да…
Прикрыв ладонью микрофон и слушая доклад, Соловьев начал пересказывать присутствующим об обнаружении «Редутом» перегруппировки авиации противника. Не все из того, что он говорил, было ясно, но все присутствующие поняли главное: сведения не лишены основания и заслуживают серьезного внимания.
Жданов не выдержал и прервал Соловьева:
— Спросите еще раз, сам он твердо уверен или это только предположения?
Соловьев спросил и через несколько секунд ответил: