Военврач 1 ранга Смолянов коротко бросил:
— В курсе я, профессора из госпиталя попросил побывать на четвертом «Редуте». После осмотра его операторов примем решение. Так что оформляйте ему допуск.
Бондаренко позвонил Осинину, приказал ему отправить на позицию «Редута-4» помощника начштаба лейтенанта Юрьева с документами для посещения «дозора» профессором. Потом они уединились с полковником Соловьевым.
Начальник службы ВНОС сказал:
— А теперь по вопросу о мерзавце, который у вас завелся. Командование очень обеспокоено, в батальоне, по всей вероятности, орудует враг. Да, да, капитан, вор — тоже враг! Есть кто-либо на подозрении?
— Мы людей изучаем, чуть ли не каждый в поле зрения, — начал оправдываться Бондаренко. Но полковник перебил:
— Плохо. Ничего определенного нет, никакой версии. А одними словами «найдем… найдем» дело с мертвой точки не сдвинешь.
— Всех, что ли, подозревать? Разве можно?!
— Как раз это мы хорошо понимаем. А возможность ускорить развязку, капитан, была, но ты маху дал! Кла-до-ис-ка-тель! — съязвил Соловьев. — Что же не оставил в целости тайник для приманки? Ведь его хозяин наверняка придет туда еще, чтобы забрать свои сокровища или пополнить. Здесь бы вы его и сцапали. А?.. Чего молчишь, губы надул?
— У-у, черт, ведь верно! — не сдержался Бондаренко. — Шляпа я… Но еще не поздно! — с надеждой воскликнул капитан. — О случившемся знают немногие.
— Вот и действуй. Но если почувствуешь, что впустую, зря бойцов не морозь…
…А лейтенант Юрьев в это время плелся в сторону Волкова кладбища, где на позиции «Четверки» ожидали профессора-глазника. Шел не спеша, экономил силы, а снег лежал рыхлый и вязкий. Редкие прохожие обессиленно приваливались к стенам домов, отдыхая. Иногда на пути попадались трупы, острота ощущений давно притупилась, они уже не вызывали ужаса, но мешали: надо было обходить задубевшие тела, делать лишние шаги.
Наконец и Юрьев выбился из сил, решил отдохнуть. «Вот только перейду мост на Лесном, до него рукой подать», — подумал он. И тут неподалеку хлестко ударил снаряд. Потом ухнул второй. Пришлось переходить на другую сторону улицы: немцы начали артобстрел, пытаясь в какой уже раз вывести из строя железнодорожную ветку, ведущую от Финляндского вокзала.
На скамейке возле парка сидел тихий старичок с обвислыми сосульками на бородке. Юрьев в изнеможении опустился рядом, откинув голову, закрыл глаза. Дышалось тяжело, не хватало воздуха, и Алексей понял, что нужно расслабиться, иначе легче не будет. С хрипом он резко наклонился и, как спортсмен после долгого марафона, глубоко вздохнул, постепенно распрямляясь. Вдох… Выдох. Еще раз вдох…
— Вы встаньте, лучше продышитесь, — услышал Юрьев совет старичка, который внимательно наблюдал за ним. Предупредил: — Только потом не садитесь, не дай бог, случится, как со мной. — С горьким смущением пояснил: — Присел, а подняться не могу, ушла сила из ног. Скамья соблазняет, только потом, как видите, передышка не на пользу.
— Я помогу вам, где вы живете?! — Алексей с трудом поднялся.
— Что вы, что вы, — запротестовал старик, — ваше дело военное, каждая минута на учете.
Слова обессиленного человека напомнили Юрьеву, что его ждут на «дозоре» и он не имеет права задерживаться. Но чем же помочь старику? Ведь замерзнет!
— Да вы не волнуйтесь, — видя колебания лейтенанта, как можно добрее проговорил старик, — посижу-посижу, и пройдет у меня слабость. Доберусь как-нибудь.
Юрьев достал из кармана сухарь, завернутый в платок, которым хотел подкрепиться. Как его разделить? А, ладно, есть же еще «пайка» — стопятидесятиграммовый слипшийся комочек «чернухи».
— Держи, отец, поешь — ноги окрепнут, — протянул Алексей сухарь.
Старик начал было отказываться, но его рука невольно взяла сухарь, слезы покатились из замутневших глаз. Он затрясся, пытаясь что-то произнести, но не вымолвил ни слова. Юрьев помог ему встать на ноги и понял: тому не дойти. Неимоверным усилием заставил он себя сделать шаг, другой, третий. Оглянулся: старичок так и стоял у скамьи, наклонившись, с зажатым в руке драгоценным ломтиком. «Прости, отец, — прошептал Алексей. — Прости…»
Профессор-глазник, просидев вместе с операторами у экрана осциллографа, сделал заключение: нужен витамин «A». Сануправление фронта заявку приняло, добыло небольшую бутыль рыбьего жира. Но до сих пор многие старшие операторы «Редутов», которым рыбий жир спас зрение, а то и жизнь, вспоминают, что «лекарство» они потребляли в достатке. Правда, в том жутком голоде и малый глоток казался необыкновенно большим благом. Где брали? Комбат привозил на «дозоры», сам же к нему не притрагивался, хотя и его допекло. Только старшие операторы «причащались»…