Вдруг старшина Веденеев, который сидел как натянутая струна, не сводя с пульсирующей развертки глаз, вскрикнул:
— Цель! — Приостановив на мгновение вращение антенны и запеленговав обнаруженный самолет, он доложил: — Удаление сто тридцать, на курсе девяносто…
Червов тут же отреагировал:
— Извините, товарищ командующий, — сказал он Говорову, — но мне необходимо приступить к выполнению обязанностей оперативного дежурного. Разрешите?
Говоров кивнул, а сам подвинулся ближе к экрану осциллографа, прищурился, стараясь разглядеть изменения в мерцающей картинке. Веденеев, почувствовав, что над ним склонились, не удержался, оглянулся. Увидев рядом с собой строгое лицо со щепоткой усов над верхней губой — генерал-лейтенанта Говорова, а за ним Зашихина, которого в армии все, даже те, кто никогда не видел генерал-майора прежде, узнавали по калининской бородке, Николай вскочил и застыл по стойке «смирно». У Бондаренко в сердце что-то оборвалось. Но Говоров мягко положил руку на плечо Веденеева:
— Сиди, сынок, сиди… Покажи-ка нам, где эта цель?
Веденеев сразу успокоился, ткнул пальцем в экран:
— Вот она… Видите иголку, только с ушком на острие?
— Да, да… Кто бы мог подумать. Очень похоже, что этот волосок от той же шумовой помехи.
— Нет, вы только гляньте, — пустился в рассуждения Веденеев…
— Цель появилась в районе Луги, товарищ командующий, — подошел с планшетом Червов, показывая Говорову карандашом засечку на карте. — Разрешите передать донесение на главный пост?..
Началась проводка цели. Через каждые две минуты сыпались в эфир цифры, и все, кто находился внутри станции, почувствовали напряжение, тревогу. На экране, ближе к нулевой отметке шкалы, выплеснули две полоски. С каждым оборотом антенны они перемещались правее, сокращая расстояние до импульса, отраженного от вражеского бомбардировщика: тип самолета в цели Веденеев без задержки определил. Назвал и появившиеся новые отметки: «Наши истребители, взлетели с комендантского аэродрома».
— Это и есть наведение, майор Бондаренко? — обернулся к комбату Говоров.
— Так точно! Только, если бы наши летчики хотя бы примерно знали высоту, на которой идет стервятник, им было бы намного легче его перехватить.
Пилоты с врагом не разминулись. «Юнкерс» был сбит Героем Советского Союза старшим лейтенантом Пидтыканом. Как ни старался фашистский летчик уклониться от боя, советский ас вогнал его в землю.
Говоров и Зашихин были довольны развязкой. Спускаясь по лестнице, они оживленно переговаривались. Выйдя во двор института, залитого солнцем, от которого после полумрака «Редута» и сосны, и курившийся дымок из полевой кухни показались давно забытым мирным пейзажем, Говоров сказал Бондаренко:
— Неплохо вы тут устроились, как в санатории. Воздух-то какой! — Командующий фронтом улыбнулся, потом уже серьезно посмотрел в глаза майору и добавил: — А ты не обижайся. Взбучку за дело получил, товарищ комбат… Расчет дежурной смены представьте к наградам.
— Есть, товарищ командующий!..
Бондаренко смотрел вслед пылящей по дороге черной долгоносой машине, в которую сели генералы, до тех пор, пока она не скрылась за поворотом. Он что-то тихо говорил. Подошел Червов, спросил:
— Что вы сказали, товарищ майор?..
Бондаренко махнул рукой и ответил:
— Говорю, что отца своего я в свое время не послушал. Тачал бы теперь сапоги! — Он вздохнул, неожиданно хлопнул Червова по плечу и рассмеялся.
В эфире — девичьи голоса
Больше всего Юрьев радовался, что велосипед, который он купил до войны, оказался целым и невредимым в чулане заброшенного дома, в котором он и Ульчев недолго жили после окончания училища. Он его хорошенько протер от пыли и сажи, у хозяйственников выпросил немного солидола и смазал педали, цепь, острозубый диск и втулки колес. Когда он поехал на «Редут-4», накручивая педалями, восторгу его не было границ. Ему нравилось все: постепенно оживающий город, люди, копошащиеся на улицах, расчищающие их от нечистот, скопившихся за долгую и ужасную зиму, звонок единственного пока трамвая, который начал курсировать в Лигово. Вспомнив, как шел он сюда, к Волкову кладбищу, в морозный день, еле передвигая ноги, Юрьев подумал: «А было ли такое? Может, все это — просто кошмарный сон, и не дай бог, чтобы он повторился!»