— Вопрос, товарищ майор. А если появится цель противника? — спросил Григорий.
— Связываешься с капэ и осуществляешь наведение. За штурмана — мой заместитель. — Майор опять кивнул на лейтенанта и многозначительно добавил: — Вник?
Что тут было непонятного. Помчался Горевой к «Редуту», вместе с техником установки тщательно перепроверили настройку аппаратуры, ориентировку антенны. Ажур. Невольно задумался: «Почему же лейтенант всех за нос водит? Ошибся, а признаться не хочет…»
«Редут» он включил за десять минут до вылета штурмана полка. Спокоен. На экране запульсировала полоска зондирующего импульса. Рядом сидела та же Некрасова.
— Пиши в журнале разборчиво. Экспертиза предстоит, — напомнил ей.
Истребитель взлетел. Сначала донесся снаружи гул его мотора. А через несколько минут с левой стороны экрана выплеснул отраженный от него импульс.
— Ага, курс на восток, к Ладожскому озеру. Пометим…
Майор вдруг резко развернул свою машину и изменил направление движения. Григорий запеленговал: пошел к линии фронта, на юг. Пересек линию фронта. Разведывательный полет? «Теперь смотри в оба, — приказал он себе, — как бы фрицы откуда-нибудь не вынырнули». Снова разворот! Отсчитал градусы… Почти на встречном курсе запульсировала цель. Горевой быстро определил: «Хеншель-126», летит вдоль линии фронта. Нажал кнопку вызова дежурного штурмана командного пункта. Услышав в трубке голос лейтенанта, доложил ему:
— Наведение. По курсу… Квадрат семнадцать — четырнадцать. Цель — один самолет.
До штурмана информация прошла без задержки: Григорий увидел, что отметка от его самолета отклонилась, оба отраженных от самолетов импульса сближались к одной точке. Но это на экране. Сойдутся ли самолеты в небе? «Эх, и когда же будет высотная приставка, которую обещает Веденеев, — пожалел Горевой. — Сейчас, зная высоту полета цели, навел бы штурмана точно».
Однако самолеты не разошлись. Неожиданно импульс пропал. «Посадка или падение? — Горевой уточнил квадрат. — По карте в том месте условий для посадки нет — лес, болото…»
Потом Григорий со своим командиром стоял у фургона «Редута» с журналом донесений. Подъехали штурман с пилотами; оживленно переговариваясь, все вылезли из открытой машины. Среди них понурый — только лейтенант. Григорию почему-то стало его жалко. «Впрочем, — одернул он себя, — еще неизвестно, чья взяла».
Горевой протянул майору журнал. Он взял его и, обернувшись, сказал лейтенанту:
— Отдай ему конверт.
Григорий только глянул на листок с записанным маршрутом полета — ажур! Сказал штурману:
— Фриц, я видел, вроде плюхнулся. Поздравляю!
Штурман захлопнул журнал:
— Все точно! Твоя победа, сержант!
— Нет. «Шарманки», товарищ майор, — съязвил Горевой.
— Будет обижаться. Завтра на «Редут» всех летчиков приведу. Согласен, командир? — обратился штурман к начальнику установки. — Если сержант с ними занятие проведет, справится?
— И сомневаться не надо, приводите летчиков, — довольно ответил старший лейтенант…
Интересный был тот день, Григорий его вспоминал с удовольствием. Приехали на «Редут» летчики. Он рассказывал, показывал, заводил их группами в фургон. Потом в воздух поднялся самолет, а они следили за ним по экрану осциллографа. Точность проводки удивила летчиков. Правда, тот самый лейтенант несколько раз вздыхал и жаловался пилотам: «Ну и жизнь пошла, братцы. В небе теперь от контроля тоже не скроешься. Никакой тебе самостоятельности!»
Штурман в конце занятия не выдержал:
— Не то говоришь, дружок. Забыл, что ли, про уговор?
Лейтенант покраснел и громко извинился перед Григорием.
…Вспомнив все это, Горевой довольно улыбнулся, весело взбежал по металлической лесенке к двери фургона, отбив каблуками звонкую дробь. В аппаратной сидела Некрасова и с кем-то оживленно разговаривала по телефону. Она не заметила, как вошел Горевой: на дворе опустилась ночь, в затемненном фургоне таинственный мрак и не всколыхнулся. «Но с кем это она? Стихи, что ли, читает?» — удивился Григорий, прислушиваясь к ее разговору.
Некрасова с выражением диктовала:
— Метель надрывно в поле воет, тревожно обостряя слух. В заснеженном фургоне — трое, небо города стерегут. Сигнал пульта горит лишь мгновение, глаз не смыкает усталый боец. «Береза!» Я «Ель», прими донесение: цель… курс… время… квадрат!.. Записал?.. Нравится?.. Я старалась…