— Вы ему верите? — подал голос Хаку. Вопрос был задан явно не мне.
Вот уж где мешанина эмоций и клубок противоречий.
— Почему вы ему доверяете? И что значит, что вас… только двое и… — он замялся, сомневаясь, — весь мир?
Так, еще один занимается обучением русскому языку… — распечатал три аптечки.
— И как нам теперь с Виктором общаться?
— Да, я ему верю, Хаку. — растянул Забуза губы в улыбку. — А почему…
— Это долгая история, — ответил за Забузу, — когда вылечим, сам расскажет.
Когда паренек заметил аптечки, он на миг выпал из реальности дрожащими руками хватаясь за лекарства и смотря на меня, точно верующий на чудотворную икону.
— Бери все что нужно и скажи, чем я могу помочь. Под откинутым одеялом я прекрасно видел грамотно сделанную перевязку, к тому же лекарства на небольшой тумбочке явно указывали на то, что Хаку ирьенин, либо как я — учится на него.
После этих слов Юкки, шатаясь, словно пьяный, положил склянки обратно и помчался с каким–то пузырьком к тазику. Через пару секунд Юкки развил бурную деятельность. По тому, как потрошились аптечки, можно было сказать, что парень далеко не в первый раз занимается починкой Забузы. И никто другой не мог так подлатать Виктора; где–то зашито, явно в спешке, но почти не криво, где–то, где было возможно, сразу затянуто, где–то подморожено странным, совсем не холодным льдом. То, как местные колдунства нарушают законы физики, не переставало меня удивлять. В общем, чтобы вылечить соотечественника, нужна была рискованная операция и минимум два медика. Разрез был широким, глубоким и цеплял кучу всего важного. Штопать/заживлять и одновременно кровь останавливать было бы непосильной задачей для обычного медика. Видя мое замешательство, Хаку сказал, что он медик B-ранга и что когда он будет топить лед, мне лишь нужно будет подхватить края, и остановить кровь, а дальше он сам. В общем, объяснив, что нужно будет сделать, парень выжидающе замолк. Он немного отошел от шока и теперь его снова грызло сомнение в том, что я стану помогать ему и дальше.
Прикинув фронт работ, я выдал свою оценку:
— С трудом, но справимся. Каге бушин. — сделал я для подстраховки одного теневого клона.
— Пока вы не начали меня резать, — недовольно заворчал Виктор. — может, дадите мне договорить?
Попаданец был слаб и бледен, но это высказывание меня ободрило.
— Оперировать будем под местной анестезией маде ин Хаку, если не заснешь, можешь говорить. Но я бы на твоем месте помолчал. Тьфу–тьфу–тьфу, — и постучал по спинке кровати костяшкой под недоуменный взгляд Хаку, — думаю ты выживешь, если мы поспешим.
Мальчик переводил взгляд с меня на Виктора, видимо тот тоже был суеверен.
— Ясно, я коротко и быстро. — вздохнул Забуза, и выдал скороговоркой по–русски — Хаку мне как сын. Работали мы на Гато потому что нам нужны его суда для поставок оружия, амуниции и медикаментов повстанцам Тумана. Ягура хуже Гитлера. Психованного ублюдка надо грохнуть! Про канон — ничего не знаю. Ну, почти ничего. У меня вроде Мишка смотрел что–то такое… мультик какой–то японский… Называлось еще как–то странно, то ли анема, то ли аниме… Я мельком видел, но внимания не обращал.
— Понятно. Готов. — отрапортовал я Хаку.
— Эй! Погоди! — переполошился Виктор, выставляя перед собой руки. — Если что–то случится, я тебя прошу, сделай все, чтобы Хаку вернулся к Теруми Мэй, в Туман, хорошо?
Я быстро кивнул, протерев руки обеззараживающим раствором:
— Обещаю. А пока молчи и цепляйся за жизнь. Ты должен выжить.
Слабо улыбнувшись, Забуза кивнул и заложил руки за голову, чтобы не мешать нам.
— Я постараюсь.
— Начинаем.
Мы дали Виктору обезболивающего, приготовили кипяток на всякий случай, бинты, все инструменты, лекарства, все что было нужно и приступили. Хоть анестезия и была местной, Виктор вскоре заснул — одним беспокойством меньше
— Фух… — выдохнул я. — Кажется, все прошло хорошо.
Момочи дышал ровно, рана на боку больше не кровоточила. Бездумно закрывая пузырьки, Хаку смотрел на Виктора, не замечая, как по щекам текут слезы.
— Он сильный, он выживет. — тихо, но четко сказал я, больше для себя, чем для едва держащегося на ногах Хаку. Забрав пузырьки, я силой усадил мальчишку в потрепанное кресло, около постели Забузы.
Отходя после операции, я стоял прислонившись к стене и пялился в потолок, недоумевая, почему согласился на эту авантюру. Может быть, из–за Хаку, а может, потому, что Виктор такой же, как я? Или все вместе? Это была моя первая настоящая операция.