— Тебе вредно сейчас жареное… — зачем–то сказал я.
Виктор разочарованно вздохнул закрыв лицо рукой.
Так и есть. — вздохнув взял самый маленький «лапоть». «Заткнись».
— Хорошо. — удостоверился Виктор, что сказать я ничего не могу и начал. — То, что земляк будет в группе сопровождения старика, я тоже не знал. Знал бы — не нападал.
Говорил Забуза — Виктор искренне, хотя и ощущался эмпатией слабее, чем обычный человек.
Надо будет потом узнать, почему так, но пока есть вопросы и поважнее.
— Почему не стал бы? — полюбопытствовал я оторвавшись от еды.
Устало вздохнув, Виктор посмотрел на меня как на идиота:
— Ты не представляешь, как тут одиноко, Игнат. Как будто ты за границей, и нормальных людей вообще нет! — сокрушался Вик. — Все какие–то не такие. Или просто на голову двинутые. Тут даже поговорить по душам не с кем. Тут любому своему рад будешь, как брату.
— Ностальгия замучила? — хмыкнул я, но заметив осуждение во взгляде собеседника, тихо спросил, начиная подозревать. — Как долго ты уже здесь?
— Я‑то? — нахмурившись, хмыкнул попаданец, будто подсчитывал. — Года два точно. Чуть больше даже.
Такого ответа я не ожидал.
— С–с–с скока–скока?! — не сразу справившись с удивлением переспросил я. — Два года?! А ху… — быстро исправился. — Ничего себе! — уже задумчиво. — …Два года.
— А чего ты так удивляешься?
— Я тут всего пару месяцев! — в голове это просто не укладывалось. — Извини, я думал ты двинулся… немного, когда вместо того… А ты говорить начал! — смутившись пробормотал, почесывая шрам на носу. — Извини.
Услышав подозрительный, похожий на тихий кашель старого пса, звук я завертел головой и лишь через мгновенье догадался посмотреть на Виктора. Лицо у него покраснело, да и сидел он, как–то странно скособочившись и подергивал плечами. Я в серьез испугался, Виктор зажмурился, сжал нос между указательным и средним пальцами, да еще поскуливать начал.
— Виктор, вам… тебе плохо? — засуетился, вспоминая где тут аптечка. — Что случилось?
Хрюкнув, Забуза, завалился на спину и стал… странно поскуливая кашлять.
А я стоял, как дурак, хлопая глазами, пока до меня не дошло, что это никакой не кашель. В сердцах сплюнув, крикнул:
— Будешь так ржать, швы разойдутся!
Успокаиваться Вик явно не собирался, все, что я говорил, у него вызывало приступ безудержного смеха.
Так что я взял стакан, налил в него немного воды и плеснул в лицо Забузе — Виктору.
— Успокоился? — подал полотенце. — Бок болит? — заметив, как поморщился земляк. — Дай посмотрю.
Пока я водил светящейся рукой над бинтами, Виктор пришел в себя, но изредка все равно хихикал.
— Давно я так не смеялся. С водой — ты это хорошо, — смешок, — придумал. Я бы не сообразил.
— Выдохни, задержи дыхание, а теперь глубоко вдохни. — участливо. — Ржать больше не тянет?
— Нет. — улыбаясь сообщил Виктор, а через секунду скривился от боли. Вздохнув, я поправил подушки и помог ему сесть.
— Может, обезболивающего?
— Нет. — покачал Виктор головой. — Перетерплю. Хватит, я этого уже нажрался. Тогда… — взгляд не-Забузы словно затуманился от воспоминаний.
После чего, видя мое недоумение, он пояснил:
— Тогда… Когда я умирал, было гораздо больнее.
Глаза мечника потускнели, он уставился невидящим взглядом в стену.
— Почти сутки.
Он говорил монотонным, будто чужим, низким голосом, чуть громче шепота.
— Сначала в разбитой машине в каком–то поле, потом в скорой, потом в больнице…Мишка, сын, погиб. И Ленка — жена моя вторая.
И это было жутко.
— Виктор? — с тревогой окликнул я его.
Взгляд стал чуть более осмысленным, но пугающая отрешенность никуда не делась.