На Вильгельмштрассе действительно были обеспокоены американской реакцией на катастрофу, повлекшую смерть 28 американских граждан. На второй день после потопления «Атении» Вайцзекер пригласил поверенного в делах США Александра Кирка и заявил ему, что немецкие подводные лодки к этому делу непричастны. Он заверил американского дипломата, что ни один немецкий корабль не находился близ района катастрофы. В тот вечер, согласно свидетельским показаниям Вайцзекера на Нюрнбергском процессе, он разыскал Редера и напомнил ему о том, как немцы, потопив «Лузитанию» во время первой мировой войны, содействовали вступлению в войну Америки, и настойчиво советовал сделать все, дабы не спровоцировать Соединенные Штаты. Адмирал заверил его, что «ни одна немецкая подводная лодка не могла быть замешана» в этом деле.
По настоянию Риббентропа 16 сентября адмирал Редер пригласил к себе американского военно–морского атташе и заявил ему, что к настоящему времени получены донесения от всех подводных лодок, «в результате чего установлено совершенно определенно: «Атения» не была потоплена немецкой подводной лодкой». Он просил его так и проинформировать свое правительство, что атташе и сделал Немедленно[6].
Гросс–адмирал говорил не всю правду. Не все подводные лодки, находившиеся в море 3 сентября, вернулись на базу. Среди невернувшихся числилась и лодка «U–30» под командованием обер–лейтенан–та Лемпа ― она не появлялась на базе до 27 сентября. В порту командира лодки встретил адмирал Карл Дениц, командующий подводным флотом Германии, который спустя многие годы рассказывал об этой встрече на судебном процессе в Нюрнберге и ответил наконец на вопрос, кто же потопил лайнер.
«Я встретил капитана подводной лодки обер–лейтенанта Лемпа возле шлюза в Вильгельмсхафене, когда лодка входила в гавань, и он попросил побеседовать со мной с глазу на глаз. Выглядел он, как я заметил, очень несчастным и сразу признался мне, что, по его мнению, именно он ответствен за потопление «Атении» в районе Северного Ла–Манша. В соответствии с моими предыдущими указаниями он вел наблюдение за возможным проходом вооруженных торговых судов на подступах к Британским островам и торпедировал корабль, в котором по последовавшим затем радиосообщениям опознал «Атению». Ему показалось, что это вооруженное торговое судно ведет патрулирование…
Я тут же отправил Лемпа самолетом в штаб военно–морских сил в Берлин; между тем в качестве предварительной меры я приказал держать все в полной тайне. Позднее в тот же день или рано утром на следующий день я получил приказ, гласивший:
1. Дело должно быть сохранено в строжайшей тайне.
2. Высшее командование военно–морских сил считает, что нет необходимости судить командира лодки военным судом, поскольку оно удовлетворено тем, что капитан в своих действиях руководствовался лучшими намерениями.
3. Политические объяснения будут подготовлены главным командованием военно–морских сил.
Я не имел никакого отношения к политическим событиям, во время которых фюрер заявил, что ни одна немецкая подводная лодка непричастна к потоплению «Атении».
Однако Дениц, судя по всему, догадывался об истинных виновниках гибели «Атении» (иначе зачем бы он пошел в док встречать возвратившуюся подводную лодку «U–30»?) и имел прямое отношение к изъятию записей в вахтенном журнале лодки и в своем дневнике, связанных с этим событием. Как признал он на суде в Нюрнберге, он лично отдал приказ уничтожить в вахтенном журнале любое упоминание об «Атении» и проделал то же самое в своем дневнике. Он потребовал от экипажа лодки дать клятву хранить в строжайшей тайне все сведения, связанные с этим событием[7].
У высшего военного командования любой страны в ходе войны появляются тайны, и можно понять, хотя это и недостойно похвалы, почему. Гитлер, как свидетельствовал адмирал Редер на Нюрнбергском процессе, настаивал на сохранении в тайне подлинной истории с «Атенией», особенно если учесть, что поначалу военно–морское командование действовало, руководствуясь твердым убеждением, будто немецкие подводные лодки непричастны к катастрофе. Следовательно, признание своей непосредственной вины в гибели лайнера поставило бы немецкую сторону в исключительно тяжелое положение. Но Гитлеру этого было мало. Воскресным вечером 22 октября по радио выступил министр пропаганды Геббельс (автор хорошо помнит это выступление) и обвинил Черчилля в потоплении собственного лайнера. На следующий день «Фелькишер беобахтер» на первой полосе под огромным заголовком «Черчилль потопил «Атению» сообщила, что первый лорд адмиралтейства подложил бомбу замедленного действия в трюм лайнера. На суде в Нюрнберге было установлено, что Гитлер лично приказал выступить с таким заявлением по радио и дать материал в газету и что, несмотря на крайнее недовольство Редера, Деница и Вайцзекера таким приказом, они не решились возражать.