– Ну, как там полиция?… Хорошо, соединяй… Хелло, это руководитель полетов аэропорта Ванкувер. С кем я говорю?… Послушайте, инспектор, мы получили срочное сообщение от прибывающего рейса. Несколько пассажиров и член экипажа серьезно больны – пищевое отравление – и мы нуждаемся в помощи сразу же по прибытии самолета. Что?… Три серьезных случая, но, возможно, и больше – надо готовиться к худшему. Время прибытия пять часов утра по местному времени, следовательно, у нас около двух с половиной часов на подготовку. Вы предупредите больницы, «Скорую помощь» и автоинспекцию?… Хорошо. Мы свяжемся с вами, как только получим дополнительную информацию. Через пять минут, отдуваясь, в комнату влетел Гарри Бардик. Местный представитель «Мэйпл Лиф» был невысоким представительным мужчиной, неутомимым, с большим запасом жизненной энергии. Он остановился посреди комнаты, перекинув пиджак через руку, отдуваясь после быстрой ходьбы и вытирая свое лунообразное лицо большим носовым платком в синюю клетку.
– Где радиограмма? – спросил он. Пробежав текст, он тут же поинтересовался:
– Как погода в Калгари? – и повернулся к руководителю полетов. – Быстрее было бы лететь туда, верно?
– Я боюсь, что нет. Сильный туман, почти до самой земли, восточнее гор, до самой Манитобы. Они вынуждены лететь сюда. Раздался голос оператора:
– Управляющий перевозками спрашивает, когда мы возобновим движение на Восток. Может ли он отпустить пассажиров в город или они должны ждать здесь? Бардик озабоченно покачал головой.
– Где последнее сообщение о местонахождении? – потребовал он. Ему передали последние данные, и он принялся их внимательно изучать. Руководитель полетов сказал оператору:
– Передай ему, пусть отпускает в город. Нам здесь толпа ни к чему. Мы ему сообщим, когда будем готовы.
– Вы сказали, что уже организовали медицинскую помощь? – спросил Бардик.
– Да. Этим занимается городская полиция. Они предупредят больницы и проследят за порядком, когда прибудет рейс. Бардик прищелкнул толстыми пальцами.
– Эй! Это сообщение. Они передают, что второй пилот болен, значит, можно предположить, что передавал командир. С ним все в порядке? Лучше запросить еще раз. А я пока выясню, есть ли на борту доктор. Вам этого не узнать. Передайте им, что мы организуем по прибытии медицинскую помощь, если они в ней нуждаются. Руководитель полетов кивнул и включил микрофон. Пока он не начал говорить, Бардик продолжал:
– Спросите, если командир тоже отключится, то кто… Он не закончил фразу, его остановил пристальный взгляд руководителя полетов.
– Я ничего не буду предполагать, – твердо сказал он. – Я молю Бога, чтобы больше ничего не случилось. И будем надеяться, что эти бедняги тоже молят об этом. Шумно вздохнув, Бардик поискал по карманам сигареты.
– Джо, – обратился он к оператору, – соедини-ка меня с доктором Дэвидсоном, а? Его номер есть в перечне срочных телефонов.
4. 02.20 – 02.45
На высоте около четырех миль над землей самолет продолжал свой путь. Во все стороны, насколько хватало глаз, простирался волнистый ковер облаков и поэтому казалось, что большая машина двигается очень медленно, почти стоит на месте. Это был холодный, пустой, совершенно безжизненный мир, мир, в котором только ревели двигатели – сердце машины, отбрасывая назад струи выхлопных газов серебристого цвета. Далеко внизу, в ясную погоду, этот грохот двигателей отдавался бы среди необитаемых равнин Скалистых Гор. Но в эту ночь редкие фермы, укутанные густым низким туманом, спали спокойно, не слыша ни звука. Если кто-нибудь и слышал шум летевшего самолета, то совершенно не обращал на него никакого внимания. А у кого-то вообще могло возникнуть желание очутиться там, в самолете, и лететь далеко-далеко, ощущая заботливое внимание экипажа, чья основная обязанность – безопасность и комфорт пассажиров. И уж конечно ни у кого не могло возникнуть даже мысли о том, что каждый из сидящих сейчас в самолете с радостью и благодарностью поменялся бы с ним местами. Страх, как гигантский сорняк, прочно укоренился в мыслях большинства пассажиров. Некоторые, вероятно, так до конца и не представляли себе, что же все таки происходит. Но большинство из них, особенно те, кто слышал стоны и звуки, издаваемые своими несчастными соседями, испытывали ужасные чувства. Слова доктора, обращенные к пассажирам, после их осознания давали повод к размышлениям. Шум в салоне быстро стих и сменился шепотом и обрывками беспокойных разговоров. Бэйрд дал Джанет пилюльки.
– Отнесите командиру, – тихо сказал он. – Скажите ему, чтобы он выпил как можно больше воды. Если он все таки отравился, то вода разбавит яд. Его будет тошнить – так и должно быть – это рвотное. Когда Джанет вошла в кабину, Дан заканчивал радиосеанс. Он объявил конец связи и послал Джанет вымученную улыбку, которая не могла никого обмануть.
– Хелло, Джан. – Приветствовал он девушку. Руки его дрожали. – Рейс продолжается. Ванкувер интересуется подробностями. Я думаю, это их несколько потрясет. Как там дела, в салоне?
– Неплохо, – ответила девушка как можно непринужденнее и протянула ему пилюльки. – Доктор велел вам выпить как можно больше воды, а потом принять вот это. Это вам поможет.
– Ничего себе перспективочка. – Он залез рукой в глубокий карман на спинке сиденья и достал бутылку воды. – Ну что же, рискнем. – Сделав большой глоток, он проглотил пилюльки и скорчил ужасную гримасу. – Никогда не ешьте эти штуки – вкус у них премерзостный. Джанет озабоченно смотрела на этого человека, сидящего перед мерцающей панелью со шкалами и циферблатами; оба штурвала двигались рывками взад-вперед сверхъестественной силой автопилота. Она тронула его за плечо.
– Как вы себя чувствуете? – спросила она. От нее не укрылась его бледность и капли пота на шее. Но она старалась убедить себя, что виной всему огромное напряжение, которое он испытывал.
– Я? – его тон был ненатурально искренен. – Я в порядке. А как ты? Ты уже пила эти пилюльки?
– Мне ни к чему. Я ела мясо.
– Ты оказалась умнее. Что до меня, то после этого я, пожалуй, стану вегетарианцем – это безопаснее. Он повернулся в кресле и посмотрел на второго пилота, распростертого на полу, голова его лежала на подушке.
– Бедный старина Пит, – пробормотал он. – Но я уверен, с ним будет все о'кэй.
– Все в ваших руках, командир, – быстро ответила Джанет. – Чем быстрее вы посадите эту штуку в Ванкувере, тем быстрее мы отправим его в больницу. Она подошла к Питу, опустилась на колени и поправила на нем плед, пряча внезапно подступившие слезы, готовые вот-вот прорваться, несмотря на все ее усилия. Дан расстроился, потому что относился к девушке по-отечески.
– Ты часто о нем думаешь, Джан? Она едва кивнула золотой копной волос.
– Я – мне кажется да, – ответила она. – Он мне нравится, уже несколько месяцев, с тех пор, как он пришел к нам в экипаж и это ужасное происшествие так меня… Она окинула себя взглядом и вскочила.
– У меня очень много дел. Я должна идти зажимать кое-кому носы, пока доктор будет вливать в них воду. Что делать, по-другому с этими труднопьющими типами нельзя. Она быстро ему улыбнулась и открыла дверь в пассажирский салон. Доктор стоял посреди прохода и разговаривал сидящей справа парой средних лет, смотревших на него с подозрением.
– Доктор, – допрашивала его решительно настроенная дама, – эта девушка, стюардесса – я видела, она шла в пилотскую кабину. Там все в порядке? Я имею в виду, предположим, что они тоже заболеют, что же будет с нами? – она вцепилась в своего мужа. – Гектор, я боюсь. Мне кажется, мы никогда не доберемся…
– Ну, ну, дорогая. Не придавай значения, – сказал он с уверенностью, которую в действительности не испытывал. – Я уверен, что ничего страшного не случится. Он посмотрел на доктора сквозь очки в роговой оправе.