Из этого вовсе не следует, что нужно выкинуть все учебники, – нужно просто сосредоточить внимание на наиболее существенных для прогнозирования движущих силах. Вот хорошая иллюстрация: в учебниках говорится о важной роли сбережений в привлечении инвестиций и стимуляции роста, потому что банки вкладывают сбережения частных вкладчиков и компаний в дороги, заводы и новые технологии. Но вопрос сбережений сродни вопросу о курице и яйце: совершенно неясно, что возникает раньше, устойчивый рост или большие сбережения. В этой книге рассматриваются и другие знакомые многим вопросы, такие как влияние переинвестирования и избыточного кредитования, опасности инфляции и неравенства, превратности политических циклов. Но все эти факторы можно отслеживать и измерять сотнями способов, а я хочу показать, например, как именно нужно анализировать национальную долговую нагрузку и как понять, когда она говорит о повороте к лучшему или к худшему.
Я игнорирую факторы, которые влияют на рост экономики в долгосрочном плане, но мало показательны в качестве знаков перемен. Например, образование – излюбленное средство повышения квалификации трудовых ресурсов и производительности, но в моих правилах ему уделяется мало внимания. Отдача от инвестиций в образование происходит так нескоро и она настолько неоднозначна, что образование практически бесполезно в качестве индикатора экономических изменений в ближайшие пять-десять лет. Многие исследователи связывают произошедший после Второй мировой войны бум в США и Англии с введением всеобщего государственного образования, но его введение началось еще до Первой мировой войны. Недавнее исследование Центра городского развития (Centre for Cities) показало, что в 2000-е быстрее всего росли те британские города, которые больше всего инвестировали в образование в начале 1900-х. Экономист Эрик Ханушек в публикации 2010 года показал, что двадцатилетняя реформа образования может увеличить экономику на треть, но этот рост произойдет через семьдесят пять лет после начала реформы.
В послевоенное время экономический рост во многих случаях наблюдался в странах с низким уровнем образования, таких как Тайвань или Южная Корея. Специалист по Азии Джо Стадвелл отмечает, что в Тайване доля неграмотного населения составляла в 1945 году 55 %, и в 1960-м оставалась значительной – 45 %. В Южной Корее в 1950 году уровень грамотности был сравним с показателем Эфиопии. Когда в Китае в 1980-е начался экономический рост, местные власти активно инвестировали в дороги, заводы и другие объекты, которые дают быструю отдачу, потому что карьера чиновников зависела от немедленного обеспечения высоких показателей роста. До школ руки дошли позже.
Инвестирование в образование часто рассматривается как священный долг, вроде защиты материнства, и мало кто интересуется его реальной пользой. В некоторых странах огромные расходы на систему высшего образования не дали почти никакого экономического эффекта, даже в долгосрочном плане. Россия имеет самую высокую среднюю продолжительность школьного обучения (11,5 лет) и самую высокую долю населения с высшим образованием (6,4 %) среди развивающихся стран. Однако доставшемуся ей в наследство с советских времен высокому уровню научно-технического образования еще только предстоит отразиться на экономике. Россия по-прежнему зависит от сырья, и, хотя в стране есть несколько динамичных интернет-компаний, в ней практически отсутствует сектор высоких технологий, а темпы развития ее экономики в 2010-е годы были одними из самых низких в мире.
Я не вижу особой пользы и в обзорах, авторы которых, по сути, стремятся превратить в науку измерение некоторых благоприятных для повышения производительности факторов. В докладе Всемирного экономического форума о международной конкуренции упор сделан на двенадцати базовых категориях, но влияние многих из них, таких как институты и образование, сказывается с большим запаздыванием. Например, Финляндия уже давно имеет высокий рейтинг по системе форума, а в 2015-м занимала четвертое место в мире, будучи первой в дюжине подкатегорий, от начального образования до антимонопольной политики. А среди стран ЕС она была вообще на первом месте. Тем не менее из кризиса 2008 года она выходила чрезвычайно медленно – намного медленнее США, Германии и Швеции, почти с той же скоростью, что и наиболее пострадавшие страны Южной Европы. Это стало расплатой за быстрый рост долговой нагрузки и зарплат и за сильную зависимость страны от экспорта древесины и другого сырья в период падения мировых цен на эти товары. И наличие в Финляндии хороших начальных школ не защитило страну от натиска более серьезных движущих сил.