«Жюльен, я так долго ждала твоего звонка». Потом помолчит и — «Расскажи о себе». Нет, я бы не хотел, чтобы она со мной так говорила: «Расскажи о себе». Так говорят, когда делают вид, что другой человек нас интересует. Вообще, на самом деле, может, нам будет нечего друг другу сказать. Я вежливо извинюсь, повешу трубку и брошусь из телефона-автомата вон.
Я уже целую вечность торчу на почте. Проверяю каждую строчку телефонного справочника, ищу номера, заканчивающиеся на шестьдесят, как у Элен. Позвонить ей я так и не решился, поэтому пытаюсь узнать, где она живет, и надеюсь, что в справочнике она есть. Рядом на школе бьют часы. Полдень, почта закрывается. Служащий, который видел, что я все утро провел, уткнувшись в справочник, подходит и говорит:
— Наизусть учите?
Я краснею как помидор. Бормочу:
— Нет, ищу один телефон.
Почтальон с важностью предлагает:
— Можно посмотреть. Что там у вас за цифры в руке?
Я протягиваю ему бумажку. Он улыбается:
— Это не в Кот-д’Оре. Это номер телефона в Ду, возможно, в Безансоне.
Я уже представлял, как приеду к Элен в Дижон, и вот теперь приходится искать ее в Безансоне. Не думал, что я настолько терпелив. Наконец я нахожу привязанный к номеру адрес: фамилия не ее, имя мужское. Меня как ножом ударили. Она вышла замуж, детей, наверное, завела, а у нас после ее ухода ничего не изменилось. Отец никого не встретил, а моя настоящая мать уж точно не думала, что умрет. Элен нас предала. Я прихожу в ярость, когда думаю об этой чертовой буржуйке-всезнайке, которая ни разу к плите не подошла. Я ее презираю. Я буду учиться на филолога, хотя не в рубашке родился. И буду ходить на занятия не в плаще от Burberry, а в военной куртке, которую мне подарил Габи.
Ты выглядишь таким жалким, когда я захожу на кухню. Мне все кажется жалким — бумажные скатерти на столах, запах пастиса и табака, старые кастрюли, шаркающие шаги Люсьена, душ рядом с кухней, забитые вещами комнаты наверху, крашеные завитые волосы Николь, которая одевается во все черное с тех пор, как ее Андре погиб в автомобильной аварии. А Элен, наверное, живет себе в свое удовольствие в Безансоне. Ее дети ходят в выглаженных клетчатых бермудах, обруч в волосах, отложной воротничок, по воскресеньям — игра в бридж, благотворительные распродажи, горные лыжи в Швейцарии, Лазурный Берег летом. Я прихожу в себя, когда ты спрашиваешь:
— Ты еще не записался на факультет в Дижоне? Пора уже, нет?
— Нет, я поеду учиться в Безансон. — Само вырвалось. Как будто я всегда жил в Безансоне, хотя ни разу там не был.
Название города как будто мне знакомо, когда я произношу его вслух, но я видел город только по региональным каналам. Там сумрачные улицы, старые каменные дома. Я представляю себе комнату под крышей; кучу книг вместо мебели; доску на козлах вместо письменного стола; матрас, брошенный на потертый ковролин…
Ты не особо удивлен. Что Дижон, что Безансон, какая разница, до обоих городов полчаса езды. Но все-таки:
— Почему в Безансон?
Я достаточно веско отвечаю:
— Потому что там родился Виктор Гюго.
Тебя впечатляют мои знания. Я начинаю тебя ненавидеть, когда ты вот так себя ведешь. Я стараюсь убедить себя, что поеду в Безансон вовсе не потому, что там живет Элен. Я просто хочу понять, что тогда произошло, а потом оставлю ее в покое. Я купил в книжном план города и набросал, что нужно будет сделать: записаться на филфак, найти комнату, начать ходить на занятия и только потом посмотреть, где она живет.
Я в поезде. Курю легкие сигареты, представляю себя захватчиком города. Рядом со мной лежит рюкзак, который я собрал, как бывалый солдат. Там спальный мешок, белье, туалетные принадлежности и снедь на случай осады — колбаса, фрукты, сухари, две банки консервированного паштета и лимонный кекс. Ты дал мне кучу наставлений, протянув два чека на предъявителя и несколько купюр. Посоветовал, чтобы я засунул деньги в обувь, потому что «всякое может случиться». Я обещаю тебе, что проведу ночь в гостинице, куда ты позвонил и забронировал мне номер. Я спрашиваю себя, как бывший сержант, расхваленный Люсьеном, превратился в курицу-наседку.
Когда я выхожу на вокзале Виот, Безансон оказывается совсем не похожим на то, каким я его себе представлял. Это утопающий в зелени город, вокруг холмы, излучина Ду[84]. Я иду по улице Баттан, стоит свежий осенний день. Несколько шагов, и я чувствую себя как дома в этом разношерстном рабочем квартале. Тут с самого утра стоит гомон — в арабских забегаловках, барах, магазинчиках и мастерских. Я сажусь на террасу кафе. Мне все кажется просто великолепным — кофе, который подают в маленьком стаканчике, запах курицы гриль, серый цвет старых каменных стен…