Как известно, люди старятся. Незаметно для Сережи состарились и Варвара Михайловна с мужем. Стало труднее подниматься по лестнице. Меньше становилось сил. Платон Николаевич, муж Варвары Михайловны, настоял на том, чтобы она оставила работу, не дожидаясь пенсии. Больше будет порядка в доме. А главное, меньше будет уставать. И Варвара Михайловна согласилась. Тут еще и Сережа поступил в институт, начал получать стипендию, перестал брать деньги у родителей на карманные расходы, покупку Книг, билетов в театр… Несколько более строгое отношение к расходам, несколько больше экономии, бережливости — и перемены от того, что Варвара Михайловна не получала зарплаты, почти не чувствовалось.
И вот сын преподнес им сюрприз.
— Нет, — сказал ему отец, думая о том, что вся тяжесть новых обстоятельств ляжет прежде всего на плечи жены, — так не выйдет. Твоя стипендия — твой заработок. Ты уже достаточно взрослый, чтобы зарабатывать самому, хотя бы на карманные расходы. Напрасно ты так легко относишься к стипендии. Это серьезное дело. Деньги — это вообще серьезно, когда их зарабатываешь своим трудом. Впрочем, немного денег ты всё же будешь получать ежедневно, но ровно столько, сколько нужно на трамвай и завтрак. Понятно?
Сережа посмотрел на мать. Она ничего не сказала, отвернулась.
Тогда Сережа рассердился. Как с ним разговаривают!
— Эх вы, мелкие люди! — крикнул Сережа и, хлопнув дверью, вышел из комнаты.
Мелкие люди!
…Всё это было рассказано мне у трамвайной остановки.
— Что ж, — грустно улыбнулась Варвара Михайловна. — Пора бы привыкнуть к резкости, к грубости Сережи. Он ведь всегда так с нами. А вы не знали?
— Нет, не знал.
— Может быть, мы сами виноваты? — сказала Варвара Михайловна.
Вопрос она задала сама себе. И сама должна была на него ответить.
Так она и ушла…
Мне вспомнился рассказ моего товарища о девушке, окончившей среднюю школу в небольшом городе. У ее матери, вдовы, кроме нее, старшей дочери, были еще две, совсем маленькие.
— Что ты собираешься делать? — спросила мать у старшей дочери, получившей аттестат зрелости.
— Поступлю в медицинский институт…
— Благородная, хорошая профессия. Но ведь в нашем городе нет медицинского института.
— Поеду в другой город.
Мать стала просить дочь остаться с ней, в семье. В городе есть педагогический вуз, сельскохозяйственный. Но, если это ее не интересует, можно поступить в медицинскую школу, закончить ее в короткий срок, затем пойти на работу, окрепнуть. Дорога дальше не закрыта: можно будет затем уехать в другой город, чтобы учиться в медицинском институте.
— Пойми, — говорила мать, — в другом городе тебе будет трудно прожить одной. И я тебе ничем не смогу помочь. У меня еще двое — Надюша и Танечка. Мне с каждым годом всё труднее, силы не те. Признаться, я рассчитывала на тебя: вот ты окончишь школу, поможешь мне поднять малышей… Ведь ты у меня старшая!..
— Нет, я поеду, — ответила дочь. — Поеду в другой город. Буду учиться там.
И уехала.
Через четыре месяца она прислала матери письмо с просьбой выслать немного денег, — стипендии, чтобы прожить, ей мало, влезла в долги, надо отдавать. Мать послала.
Я представил себе эту девушку, будущего врача, будущую жену, мать. Она сейчас молодая, сильная. Возможно, увлекается спортом, участвует в концертах художественной самодеятельности, поет с подругами песни. Как же иначе? Вероятно, выполняет комсомольские поручения. Она экономна в расходах. Семья ее не избаловала, нет — у матери не было такой возможности.
И всё же она влезла в долги, а платить должна мать.
Когда окончившей школу девушке, взрослой и сильной, надо было чем-то на время поступиться, пусть даже очень важным, ради матери, маленьких сестер, она этого не сделала. У нее не оказалось самого необходимого — сердца, совести. Девушка не смогла понять, что пришло ее время стать опорой.
Ведь это бессовестно — брать и не отдавать. С другими, возможно, она так и не поступила бы. Но с матерью можно. Мать — ее собственность.
Мне казалось, что я хорошо знаю сына своих друзей, Сережу, умного, начитанного, любителя серьезной музыки. Мне казалось, что он о многом судит совершенно правильно. В гостях, на людях, он всегда вежлив, сдержан. Вообще производит очень приятное впечатление. Но дома он позволяет себе разговаривать с родителями грубо, требовательно, а иной раз и оскорбительно: ведь они — его собственность.