КОГДА НАРУШЕНА МЕРА
В чем сущность поверхностного, недиалектического понимания процесса воспитания? Прежде всего, в односторонности, в слепой приверженности к одной какой-нибудь формуле.
Дети нуждаются в заботе взрослых, — это бесспорно. Бесчеловечно лишать их родительской любви. Но диалектика воспитания в том и заключается, что, не лишая ребенка любви и заботы, нужно в то же время учить его быть самостоятельным, не прибегать к помощи взрослых без необходимости. Иначе детство затягивается, замедляется рост собственных сил, собственного умения, собственных возможностей. И совсем не воспитывается чувство ответственности.
Невозможно научить ребенка разбираться в том, что разумно и что неразумно, если родители превратили каждое его желание в закон.
Совершенно очевидно, что и речи не может быть о правильном воспитании там, где родители в своих отношениях с детьми боятся слова «нельзя», стараются облегчить ребенку любую задачу.
Ребенок очень скоро улавливает особенность сложившихся отношений. Если любовь родителей выражена в стремлении удовлетворить любое его желание, если отец и мать больше всего боятся вызвать его неудовольствие, ребенок начинает чувствовать себя в семье самым главным.
Но что может быть хорошего, разумного там, где всё направляют не разум и воля взрослых, а неразумный каприз малыша?
И весьма грустно, когда такая система отношений в некоторых случаях переносится и в школу.
Стало чем-то привычным, что учитель тратит много времени сверх обычного расписания на дополнительные занятия с неуспевающими. Бывает, что это действительно необходимо, но отнюдь не всегда. Иногда такая помощь поощряет беспечность и безответственность.
Ученица четвертого класса, получив двойку и увидев, как учительница огорчилась, успокаивает ее:
— Ничего, Мария Савельевна, вы со мной дополнительно позанимаетесь…
Так часто бывает, когда нарушение меры любви и требовательности наносит серьезный ущерб воспитанию.
Разве это уж такой редкий случай, когда мать приходит просить за своего сына, получившего плохую отметку?
— Ну исправьте, пожалуйста! Ну, пожалуйста!.. Ведь он учит уроки!..
Но она-то очень хорошо знает, что сын уроков не учит.
И иной слабовольный учитель уступает слабовольной матери. Ладно! Пусть не двойка, а тройка. Всё же меньше будет неуспевающих в классе.
Какой соблазн для других неустойчивых учеников! Оказывается, можно прогуливать, бегать в учебные часы в кино, и всё же… успевать. Мама упросит!.. Учитель сдастся!..
Взрослые и дети
БЕЗ ПСИХОЛОГИИ
— Иногда нам кажется, что мы знаем о них всё, — говорила директор школы Тамара Павловна, — но нам это только кажется. Легко увидеть внешние приметы, зафиксировать событие, но разобраться в нем, проникнуть в суть явления не так просто. А ведь нужно именно это. Нужно знать не только то, что происходит с учеником, но и почему происходит.
В школе в этот поздний вечерний час, когда только что закончилось родительское собрание, царила особая, ни с чем не сравнимая тишина. Так тихо бывает только в школе, когда из нее уходят дети и учителя. И еще так бывает в театре, когда окончился спектакль, погашены огни, но как будто звучит еще что-то в наступившей тишине. Слишком здесь было много людей, много тревог, волнений, чтобы так сразу всё могло утихнуть.
Директор школы Тамара Павловна, председатель родительского комитета Александра Ивановна и я разговорились о том, как странно иногда складываются отношения между взрослыми и детьми. Говорили, собственно, только директор школы и председатель родительского комитета.
Вот что я услышал в этот вечерний час в кабинете директора школы, когда во всех классах было темно и тихо.
— Как сейчас дела у Володи Устинова? — спросила Александра Ивановна.
— Я думаю, что у него с учебными занятиями всё же наладится, — сказала Тамара Павловна. — А вот наладится ли с отцом, — не знаю… Пожалуй, это неплохая иллюстрация к теме об уважении к детям.
— Ну какой же Володя ребенок, — заметила Александра Ивановна. — Десятый класс! Еще два месяца, и он получит аттестат зрелости…
— Надеюсь, что получит, но мог бы и не получить. Угроза такая была!
Так начался рассказ о Володе Устинове и его отце, презирающем «всякую там психологию, все эти тонкости…»