Это рассказ о случае, казалось бы, не столь уж значительном. Эти случаи не так уж часты, но и не очень редки в школе, где учится тысяча детей.
Бывает ведь так, что в одной семье дети живут в совершенно разных условиях. Одним всё прощают, на других по любому поводу сердятся. Одних любят, других — нет.
Есть родители, которые сердятся на ребенка за то, что он родился не таким красивым, как им бы хотелось, сердятся даже тогда, когда он им кажется не таким талантливым, каким си должен был бы быть у таких отца с матерью. Как одиноко, неуютно ребенку в такой семье, особенно если он видит другое отношение к своему брату, сестре. Так нетрудно вызвать озлобленность, грубое сопротивление, — тогда нелюбимый ребенок начинает делать всё назло.
И как хорошо, если школе удается прийти на помощь неразумным родителям, не понимающим огромного значения их любви для каждого ребенка!
МАМА, ДОЧКА И БОЖЕНЬКА…
Мать-сектантка, усердно посещающая моления, полуграмотная женщина, отнюдь не склонна насильно вовлекать свою дочь в секту. Но не хочет, чтобы дочь училась. Нет, дочь, по глубокому убеждению матери, не должна быть умнее других… Станет ученой — уйдет от матери, перестанет уважать, возгордится. Нет и нет, спасутся только простые люди, смиренные.
Когда дочь, ученица седьмого класса, готовит уроки, мать гасит в комнате свет:
— Я работаю, а дома хочу отдохнуть… Не могу при свете отдыхать, глаза болят…
Дочь не спорит, уходит готовить уроки в ванную.
Мать за ней:
— Я плачу за свет. Гаси. Сил нету…
Так каждый вечер, когда мать и дочь вместе, начинается упорная борьба матери с дочерью. Иногда пропадают учебники. Нет, мать их не выбрасывает, нельзя, — за них деньги платили. Мать их где-нибудь прячет. Дочь ищет и находит. На школьные тетради мать, будто нечаянно, ставит грязные кастрюли. Ну нечаян-»но и нечаянно, что скажешь?
Во всё это трудно поверить, но это так.
И что удивительно — дочь хорошо учится. Упорно. Стиснув зубы. Не спорит, но и не уступает. Нельзя готовить уроки в ванной комнате, уходит на кухню. Нельзя на кухне, уходит к подруге. Но учится. А девочке только четырнадцать лет.
Такой характер.
Так она отстаивает себя.
И всё в ней — характер, упорство, мягкая, но непреклонная манера отстаивать свое — представляется нам великой тайной. Откуда это?
Но, может быть, здесь нет тайны. Следует только вглядеться, вдуматься, постараться понять.
Девочке-семикласснице очень дорога школа, дорог пионерский отряд, в котором всё совсем по-иному, чем дома. И эта школа, пионерский отряд — ее вера, ее настоящий дом, ее выход в другую жизнь из затхлого мира евангельских цитат и благочестивых причитаний. Это — ее бунт против скорбно поджатых губ, разговоров о боженьке, не мешающих матери зло ткнуть кастрюлю на школьную тетрадь дочери. Чем сильнее повседневная, мелочная настойчивость почти что безумной матери, тем упорнее порыв девочки к чему-то другому, свободному, светлому…
Но посмотрите в ее глаза, — в них нет радости.
Мать-сектантка в этом всё же преуспела. Она каждый день, каждый час отнимает у девочки радость.
— Опять раскидала свои бесовские книжки! — кричит мать.
К матери ходит учительница из школы, в которой учится девочка.
К матери ходит старшая вожатая пионерской дружины.
С матерью говорят соседки.
Не помогает.
Ожесточаясь, она кричит:
— Моя дочь! Не отдам…
И девочка просит:
— Не трогайте маму! Она — хорошая…
Девочка жалеет мать.
Так они и живут вместе. Старшая работает, хорошо работает. Она платит за квартиру. Она кормит и одевает девочку. Не хочет, но всё же покупает ей учебники. И молится кому-то, чему-то очень мрачному, отнимающему радость, свет.
Так идет жизнь в этой маленькой семье, — жизнь, в которую вмешался боженька.
БЕРЕГИТЕ ДЕТЕЙ!
Девятилетний Женя выглядит шестилетним, так он мал и худ. Как будто кто-то мешал ему расти, развиваться. Вы говорите с ним, и убеждаетесь, что он с трудом, с мучительной задержкой складывает слова.
— Это у него пройдет, — сказали мне в детском доме, воспитанником которого Женя стал совсем недавно. — Он хороший малыш, но еще не пришел в себя.
Несчастье этого хорошего малыша заключалось в том, что он жил вместе с родной матерью, Валентиной Ивановной.