«Мальчик, — скажут ему на улице, — если ты будешь кататься на трамвайной подножке, если ты будешь безобразничать в кино, мы отведем тебя в милицию».
«Ну и пожалуйста!..»
От скуки он и сам станет захаживать в комнату при милиции, в гости. Как же, старые знакомые! И милый инспектор будет радоваться, будет вести с ним воспитательные беседы.
Хорошо?
Нет, плохо!
Всему свое место.
Милиция должна быть вежливой, внимательной, но строгой, а в некоторых случаях и суровой. Инспектор детской комнаты, улыбающийся юному нарушителю порядка, сладкий до тошноты, — это же прямое продолжение того самого «дамсоцвоса», о котором с таким негодованием писал Макаренко.
«Чего бы вы хотели? — могут спросить. — Уничтожения детских комнат?»
Конечно, нет!
Они нужны для детей, которые случайно потеряли родителей на улице, для самых маленьких. Пусть они не пугаются. Пусть они поиграют, пока найдется мама. Пусть даже поспят на мягком диване.
А для детей и подростков, нарушающих общественный порядок, а тем более хулиганящих, ворующих, нужна дежурная камера народного судьи (такие и были раньше), в которой внимательные, не только юридически, но и педагогически сведущие судьи тут же рассматривали бы дело и тут же выносили приговор. Возможно, что судьи ограничились бы только порицанием, предостережением, но и такое порицание, предостережение, вынесенное в торжественной и строгой обстановке народного суда, прозвучало бы как строгий приговор, было бы связано с неприятными (да, обязательно неприятными) переживаниями. А если речь шла бы о воровстве, как в случае с Юрием (тогда, когда это было в первый раз), то здесь никто не стал бы говорить о малозначительности совершённого и отсутствии вредных последствий. Здесь прежде всего стали бы думать о вредных последствиях для самого подростка, которые определяются не столько суммой украденного, сколько самим фактом кражи.
Это не проблема наказания, — оно может быть минимальным. Здесь проблема морального переживания, моральной оценки, выработки отношения.
Такими вещами пренебрегать нельзя.
Нельзя в связи с вопросом о бесконфликтной педагогике не вспомнить об одном комсомольском собрании школьников-старшеклассников, на котором они резко осудили своего товарища за действительно безобразный поступок. И вот — дошло! Видно было, как что-то дрогнуло в лице этого обычно нагловатого школьника, чувствовалось, что он по-настоящему огорчен гневными упреками товарищей. Рождалось моральное переживание, начинала говорить совесть. И в этот момент учительнице, присутствовавшей на собрании, показалось, что ученик… чересчур переживает.
Она вмешалась.
— Ну, товарищи, — сказала она, — нельзя ведь так, не такой уж он плохой… Бывают и хуже… Думаю, что с этим можно покончить и забыть…
Забыть!
Как хорошо! Как мило!
И виновный сразу приободрился, с усмешкой посмотрел на товарищей.
А им стало скучно. Да ладно уж, да, конечно, уж… Хватит, в самом деле…
Идея комсомольского собрания сразу же была утоплена в мягком тесте бесконфликтной, умилительной педагогики.
У нас в школах воспитывается чувство ответственности коллектива за отдельного учащегося. Так и должно быть. Личность имеет право на внимание, заботу, помощь. Но у нас, увы, всё еще отстает воспитание у школьников чувства большой личной ответственности перед коллективом.
Миллионы школьников прекрасно учатся, много читают, тянутся к общественной, к полезной деятельности. Было бы вредно, нелепо, ошибочно провозглашать суровость как ведущее направление в воспитании. Это не вызывается никакой необходимостью. Воспитание — сложный процесс, который при наличии строгой и принципиальной общей линии всегда требует тонкого индивидуального подхода к каждому воспитаннику в каждом отдельном случае. Любовь, забота, величайшее внимание к растущему человеку обязательны для педагога. Но стыдно и вредно уклоняться от суровости, когда она необходима, когда только в ней в данный момент выражена подлинная и существенная забота о юном гражданине, вставшем на неправильную дорогу, о его будущем.
Конечно, во всем и всегда должна соблюдаться мера — как мера любви, так и мера требовательности. Но из болота нужно уметь рвануть со всей силой, даже если при этом попавшему в болото будет больно. И рвануть нужно в самом начале, пока еще человек не погряз глубоко. Тогда это легче.
Ни по каким мотивам и ни при каких обстоятельствах мы не имеем права снимать, принижать у детей чувство ответственности.