Через два дня П. отпрашивается с работы пораньше, выпивает стакан водки, едет с Васильевского острова, — дальний путь, — к дому, где живет обидчик. Вызывает его из квартиры. Как только тот выходит, ударяет его ножом в грудь. Вот и еще одного увозят в больницу (на сей раз — К.).
Как спокойно на суде и подсудимый и потерпевший произносят слова:
— Ударил!..
— Порезал!..
И судья — женщина, мать — не выдерживает и взволнованно говорит, обращаясь к подсудимому, к свидетелям:
— Что же это такое? Кто вы? Понимаете ли вы эти слова: жалеть, страдать?…
Ответа нет.
Можно не отвечать, можно притвориться, что вопрос обращен к другому, а не к тебе.
Судья тянется к графину с водой.
Объявляется перерыв.
Во время судебного заседания одного из молодых свидетелей, не старше шестнадцати лет, спросили:
— Вы тоже пили в тот день?
— А как же, — отвечает он с готовностью, — конечно… Только всего немного… Взял грамм двести.
Стакан водки!..
Когда подсудимый отпросился днем пораньше с работы, чтобы «порезать» К., он тоже начал с того, что «взял». И тоже не так уж много — только «маленькую».
Как это ласково звучит — «маленькая».
Но «маленькая» — это двести пятьдесят граммов водки. Полный стакан, и не какой-нибудь граненый, а чайный.
Как известно, и самая драка возникла в то время, когда П. и К. в воскресный день пьянствовали с самого утра.
Всё им было дано со всей щедростью. Весь Ленинград со всеми школами, клубами, театрами, музеями, спортивными залами, лекториями, библиотеками…
Если взять точкой дом, в котором жил П., и посмотреть по кругу всё, что находится в пяти, самое большее в десяти минутах ходьбы, то мы обнаружим: шесть средних школ, три театра, музей, Дом культуры, две библиотеки. Мало? Но ведь не более пяти — десяти минут ходьбы. А если рискнуть пойти немного дальше, или поехать, — в твоем распоряжении все культурные ценности замечательнейшего города. Но где уж? — П. и К. видят только ближайшее «распивочно и на вынос», место, где можно «взять».
Их учили в школе. Но успех обучения определяется не только усилиями учителя, но и встречным усилием учащегося. Этого встречного усилия со стороны П. и К. не было. Они и сами не хотели учиться и другим мешали. П. бросил школу. Ему помогли стать рабочим на заводе и поступить в вечерний техникум, проявляли неоднократно уступчивость, снисходительность. Возможно, чересчур много уступчивости и снисходительности…
К. приходил на школьные вечера пьяным, дебоширил, грубил учителям, плохо учился.
Его всё же оставили в школе.
Еще до суда следователь в моем присутствии спросил у К.:
— Вот вы, десятиклассник, читали, вероятно, Чернышевского. Задумывались над прочитанным?
— А чего задумываться? Учились для сочинения… — Какие у вас убеждения? Есть ли они у вас?
К. смотрит на следователя ошеломленный, непонимающий. Это что же такое — убеждения? Чудак, о чем он спрашивает?
Мать К., седая, измученная женщина, одета в старенькое пальто с потертым, лоснящимся воротником. Что же он, здоровый, рослый сын, стремился помочь матери, быть ей опорой, другом? Как бы не так! Этакий жалкий прожигатель жизни, он старался «прелестно» выглядеть (в его понимании, конечно), красиво жить (тоже в его понимании). У него длиннущие, нечесаные волосы уползают за воротник, не скрывая, однако, грязной шеи. И он всё время проводит рукой по своим нечесаным волосам, предмету гордости, грязными руками. Этакий франт!
И вот всё тот же вопрос: чья вина?
У нас выработался стандарт: во всех случаях искать виновного в семье (родители), в школе (учителя). Но мать не учила К. разбою, не учила его пить и проламывать головы булыжником. В школе его тоже этому не учили.
Во время комсомольского рейда какой-то задержанный на улице франтоватый хулиган так и сказал комсомольскому патрулю:
— Чего пристаете? Это меня мама так воспитала… С нее и спрашивайте!..
И, полный негодования, справедливого и уничтожающего гнева, комсомолец ответил ему без излишней в данном случае вежливости:
— Смотрите на подлеца, всё ищет другого виноватого…
Комсомолец был прав.
П. и К. - не маленькие дети,
Они полностью и без всякого снисхождения со стороны общества должны отвечать за свои отвратительные дела.