Девочка стояла тут же.
Учительница хотела рассмотреть ее лицо, глаза, но не смогла. Впереди был бант. Большой, роскошный, яркий, он заслонял всё.
— Хорошо, — сказала матери учительница, — я учту то, что вы мне рассказали о девочке. Я буду обращать на нее особое внимание. И, конечно, — добавила учительница, — на всех остальных детей тоже. Поверьте, иначе нельзя.
Наконец мать ушла.
Учительница старалась убедить себя, что из-за матери и банта не следует неприязненно относиться к девочке, — она ведь не виновата.
ПОЛУЧАЕТСЯ!.. НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ!.
Ученик пятого класса Валера дружит с самых ранних детских лет с другим пятиклассником, соседом по дому. Вот он пришел в гости к приятелю, а затем рассказывал мне о своих впечатлениях. У него был разговор с матерью приятеля. Она спросила:
— Как у тебя, Валера, с английским языком?
— Ничего, благополучно! В общем — четыре, — ответил Валера.
— А у моего — двойка… Вот думаю сходить к учительнице, поговорить с ней, чтобы она ему четверть не портила.
— Ну а ты что сказал? — спросил я у Валеры.
— Я и говорю: «Разве Зинаида Степановна ему четверть портит? Он сам портит…»
И вот весь дальнейший разговор, как его передал мне Валера:
— А если бы у тебя была двойка, ты послал бы маму просить за себя? — спросила у него мать приятеля.
— Что вы, что вы, разве я допустил бы, чтобы моя мама унижалась? Что заработал, то и получил.
— А мой Митя даже рад. Говорит: «Сходи к Зинаиде Степановне, может, и уговоришь…»
Весь этот разговор шел, пока Валера ждал Митю. Тот должен был с минуты на минуту вернуться домой, и его мать ни за что не хотела отпускать гостя.
— Вот скажи, Валера, как ты ешь?
Валера не понял вопроса и переспросил:
— Как вы сказали?
— Ну, ешь как? Хорошо?
— Когда голодный, очень хорошо…
— А вот Митя ест плохо. Просишь, просишь, а он отворачивается.
— Так вы ему не давайте кушать…
— Ты думаешь?
— А чего тут думать? — уверенно ответил Валера. — И так ясно. Если человеку не давать есть, он потом сам будет просить, а не отворачиваться.
Затем пришел Митя, и мальчики сели играть в шахматы.
Педагогическая консультация, однако, продолжилась у матери Валеры. Мать Мити спросила у матери Валеры:
— Как вы добиваетесь того, чтобы ваш умывался перед сном, зубы чистил, вовремя ложился спать?
— Ну он же привык так. А забудет — я ему скажу.
— Только скажете, и всё?
— И всё!
— А у меня не получается.
Одна говорит сыну, и тот слушается, другая говорит то же самое, но ее сын не слушается. У одной получается, а у другой не получается!
«А НА ЧТО Я?»
Разговорился с одной пожилой учительницей (сейчас она уже на пенсии) на обычную, многим уже приевшуюся тему о родителях, балующих своих детей, воспитывающих их белоручками. Учительница мне рассказала об одной матери, работающей дворником. Это совершенно неутомимый человек, содержащий двор дома в абсолютной чистоте. Не любит сидеть без дела. А девочке не позволяет работать, бережет! Радуется, что дочь рисует, ходит в кружок при Доме пионеров и школьников. Говорит: «Пусть дочка рисует, учится, а я за нее метлой помахаю. Другого не умею».
Дочь свою, несомненно, любит. Но, когда в классе решили приобрести коллективный абонемент в театр оперы и балета, отказалась дать на это рубль тридцать копеек. Сказала:
— Мы не так богаты, чтобы ходить по театрам…
Рубль тридцать копеек — это на весь сезон. Девочка никогда не была в опере. Мать отнюдь не скупая — никогда не отказывает дочке в деньгах на кино, на эскимо. Но театр — роскошь! Учительнице пришлось долго разъяснять матери, что девочке совершенно необходимо посещать театр, бывать в музеях, знать искусство. Наконец мать согласилась. Но, когда учительница стала говорить, что необходимо вовлекать девочку в труд, что совсем не худо для правильного воспитания, если дочка будет помогать матери убирать дома, стирать, — ведь у матери и так много дела, — мать решительно стала возражать.
— Ни за что, — сказала она. — Чтобы моя Вера руки грязной работой пачкала? А на что я?
Когда речь идет о требованиях к детям, в семье, как правило, руководствуются сложившимися уже отношениями, взглядами, предрассудками.
— Система требований! — сказала учительница. — Не так это просто. Иногда надо прорубаться сквозь дебри ложных взглядов, ломать установившиеся отношения. В один день, даже в один год, этого не сделаешь. На театр денег жалко, на кино — нет. Почему? Сама работает через силу, а дочь от труда освобождает. Почему? Жалеет? Возможно! Думает, что так девочка будет счастливее? Возможно! Сложились годами взгляды, а тут приходит учительница на полчаса и говорит: надо менять.