— Почему у тебя, Шитиков, так много замечаний в дневнике? — спросила председатель родительского комитета.
— А ты делаешь что-нибудь для мамы к восьмому марта? (Заседание комитета проходило как раз накануне этого большого праздника.)
— Да…
— Что?
— Выпиливаю шкатулку…
— Много сделал?
— Еще не начинал…
Так шел разговор, являвшийся только подходом к самому главному. Нужно было, чтобы Сережа Шитиков, получающий замечания и имеющий много двоек, осознал свое плохое поведение и по-настоящему устыдился его. Да, нужно было, чтобы его охватило настоящее раскаяние перед лицом сорока мам. Но он все так же по поднимал глаз, и поэтому совершенно невозможно было определить, произвела ли на него педагогическое воздействие обстановка заседания, присутствие стольких мам.
Пришлось задать ему последний, завершающий вопрос, хотя и не было достаточной уверенности, что мальчик к нему подготовлен:
— Что же ты, Шитиков, можешь обещать родительскому комитету?
— Всё! — ответил он.
Мальчик в первый раз за всё время выпрямился, поднял глаза. Это были озорные глаза ребенка, обрадовавшегося освобождению, тому, что все кончилось и можно уйти.
Его действительно отпустили.
Но еще долго сидели в классе сорок мам и думали о Сереже Шитикове, который так хорош, так. добр, что готов обещать всё… Они горячо спорили, принимали решения.
Но где была в это время родная мать Сережи, что делала, о чем думала?
И ЕЩЕ ОБ ОСОБЕННОМ РЕБЕНКЕ
Не следует забывать о прошлом, тем более о таком недавнем.
Этого не следует делать хотя бы для того, чтобы лучше оценить настоящее.
Всего сорок три года назад не было в нашей стране даже начального всеобщего обучения. Миллионы и миллионы детей были лишены простой низшей школы, дававшей элементарную грамотность. Да и те, кому посчастливилось попасть в эти низшие школы, так рано переставали учиться, что в тяготах жизни очень быстро забывали и чтение и письмо. Так было!
В наши дни каждый ребенок, которому исполнилось семь лет, знает, что пришло его время идти в школу.
Если в какой-нибудь семье — что немыслимо — забудут об этом, к родителям придут и напомнят:
— Пришло вашему ребенку время учиться. Его ждут!
Как это хорошо, как значительно?
Но этим еще не решены все задачи обучения и воспитания.
Задачи воспитания отнюдь не стали проще.
Ведь речь идет о воспитании нового человека, о формировании человека особых качеств, строителя коммунистического общества.
Требования не снизились, а возросли.
Всеобщее обучение, к тому же бесплатное, а значит, и доступное для всех детей, конечно, величайшее благо!
Но разве это всё?
Разве полностью изжиты пережитки капитализма в сознании людей? Разве не бывает так, что мертвое, отжившее давит живое?
Разве нет таких родителей, которые, вместо того, чтобы заглядывать в будущее, в завтрашний день ребенка, оглядываются на прошлое? «Нас так воспитывали, и мы так воспитываем», — говорят они.
А время другое. И требования к человеку у социалистического общества другие.
Даже с позиции того класса, к которому принадлежал Обломов, его воспитание было глупым и вредным, хотя у помещиков Обломовых и были сотни Захаров, которые всё за них делали. Что же можно сказать о тех папах и мамах, которые в наше время, в социалистическом обществе, так воспитывают своих детей, будто оставляют им в наследство сотни Захаров, которые будут за них работать?!
Народный судья, сердечный и умный человек, тяжело переживавший каждый обвинительный приговор по делам несовершеннолетних, говорил мне о некоторых родителях, с которыми познакомился во время процесса:
— Вот так и бывает — любят и губят…
Но разве это фатально, что любовь должна рождать такие тягостные ошибки? Конечно, нет.
Самое главное — нужно воспитывать новые отношения между людьми, воспитывать в труде на общую пользу.
В каждом великом деле, — а их, этих великих дел, немало, — в каждом подвиге, в научных открытиях, во всем хорошем, чем гордится наша родина, есть доля труда нашей молодежи, во всё вложены ее честный ум и доблестное сердце.
Но это не может уменьшить нашей тревоги, когда мы сталкиваемся с недостойными поступками части нашей молодежи, с проявлением таких черт характера, как жадность, честолюбие, потребительство, цинизм.
Мать считает своего ребенка особенным. Она превозносит его и настойчиво противопоставляет другим детям, а затем и другим людям. Как же она сумеет в то же время научить его уважать людей, их труд, радоваться их радости и огорчаться их горем? Ведь такой ребенок умеет только радоваться, когда он удовлетворяет свои желания, он умеет только брать, а не давать.