4. СЕГОДНЯ…
Это было вчера.
Если такое же встречается сегодня, то только как остаточное явление.
Труд уже прочно вошел в школьную программу как обязательный и равноправный предмет. В старших классах обучение соединяется с производительным трудом.
Вот что утверждается школой на новом, решающем, главном направлении:
Новый человек должен не только владеть основами наук, он должен повседневно ощущать свою кровную связь с рабочим классом, с колхозным крестьянством, с теми, на ком земля держится.
Если ты учишься, одновременно трудись, — нет другого, лучшего, пути, чтобы стать полноценным, всесторонне, гармонически развитым человеком.
Если ты трудишься, одновременно учись, — таков наш советский идеал человека.
Для школы — это Закон.
Для общества, для народа — это Закон.
Но не в каждой семье это поняли сразу же. Даже не в каждой рабочей семье.
На ленинградском заводе проходила производственную практику ученица ленинградской школы Валя И. Она окончила школу, получив одновременно с аттестатом зрелости (или на несколько недель раньше) квалификационное удостоверение фрезеровщицы. И вот, это естественно, пришлось задуматься: что же дальше? Как быть?… Оставаться на заводе? Поступать в вуз? Если в вуз, то — в какой? Завод был родным, — на нем работал отец, некогда работала и мать. Хорошо бы остаться на заводе. И всё же Валя пошла экзаменоваться в вуз. В Педиатрический институт. Это было бы естественно, если бы ее влекла профессия детского врача. Но ведь никакого желания стать врачом у Вали не было.
— Меня не привлекал этот институт, — чистосердечно рассказывала мне Валя. — Но, как это часто бывает, у нас в семье собрались родственники и стали решать мою судьбу. Всё же это большое торжество: первый в роду человек с законченным средним образованием. Мать гордится, хочет как-то правильно распорядиться судьбой дочери, не закопать аттестат в землю. Меня не слушают, решают сами. И решили, что надо мне поступать в медицинский институт, и лучше всего стать врачом по детским болезням. Хорошая профессия для женщины, чистая…
Пошла Валя экзаменоваться, и не поступила. В общем, или не то спросили, или не то ответила. И что же, огорчилась?
— Ничуть нет, — продолжала свой рассказ Валя. — Обрадовалась! Ведь совсем, ну, нисколько, не хотелось быть врачом. Сразу же пошла на завод, где работает отец, где проходила еще школьницей производственную практику, где получила разряд. Мама возражала, а папа сказал: правильно! Ну конечно же, правильно. А почему огорчалась мама? Ведь как бы звучало: дочь — студентка; у нас дочь — студентка!..
Оказывается, и в рабочей семье может утвердиться неправильный взгляд на различные профессии, на физический и умственный труд.
— Мать даже предложила подождать год и идти снова экзаменоваться. А пока ничего не делать — готовиться к экзаменам, отдыхать. Как-нибудь прокормим, говорит! Отец не согласился, сказал: надо работать! И я пошла работать.
Валя была права.
В самом деле, то, что представлялось матери неудачей, провалом, обернулось доподлинной удачей. Валя стала работать фрезеровщицей. По специальности. Ее вскоре повысили в разряде, она стала приносить домой значительный заработок. Она стала участницей большой трудовой жизни завода, человеком настоящего большого дела. И всё есть в жизни — работа, театр, спорт, книги, друзья…
В последнее время уже сама заговорила о том, что собирается держать экзамен в институт. Но отнюдь не медицинский. И вовсе не потому, что медицина — не нужна. Смешно, глупо было бы так думать. Просто — это не ее призвание. Она будет инженером-механиком. Вот это — по ней! И учиться она намерена без отрыва от работы, в вечернее время.
Мне очень хотелось поговорить с рабочим, обучавшим Валю И. еще тогда, когда она была школьницей. Он и сейчас как бы шефствует над Валей, и хотя она работает в другом цехе, но советоваться ходит именно к нему, к Ивану Ивановичу.
Рабочий-фрезеровщик говорит:
— Валя вышла на трудовое поприще. Она уже знает, на чем хлеб растет…
Он имеет при этом в виду не только хлеб, но и машины, всё, что создают и делают умные руки рабочего, человека…
Еще недавно школьникам говорили, что для них открыты все дороги, широкие дороги, — выбирай любую.
И кое-кому ворота, через которые проходят на завод, казались и чересчур узкими и темными. Что за ними, этого школьники не знали.