Макаренко очень четко выделил из многих признаков те немногие, но очень важные, по которым можно судить о характере родительской любви, об умении родителей не только растить, но и воспитывать дитя. Как любят? Как требуют? Умеют ли уважать ребенка, то есть относиться достаточно серьезно к нему, стараться его понять, узнать лучше, считаться с ним?
Недостаточно усвоить макаренковскую формулу о сочетании любви к ребенку с уважением и требовательностью к нему. Любовь, требовательность, уважение — это понятия, в которые каждый вкладывает свое содержание. Любовь может быть разумной и неразумной, она может принимать самые различные облики. Проще: любовь к ребенку каждая семья выражает по-своему.
Но это же относится и к требовательности. Она тоже может быть выражена по-разному.
В одних случаях это только запрет, постоянная взыскательность, строгость, не признающая никаких послаблений, не считающаяся ни с чем.
В других — это порка по всякому поводу.
В третьих — требование выражено в системе хорошо продуманных поручений ребенку, в системе трудового воспитания, когда рядом с «можно» и «нельзя» появляется повелительное «надо!».
ВЕРА В ЧЕЛОВЕКА
Вся педагогическая деятельность Макаренко, всё, о чем он писал в книгах, выражает его замечательный педагогический оптимизм, веру в человека.
Надо ясно представить себе, с каким человеческим материалом имел дело Антон Семенович как воспитатель, с какими характерами. Своих воспитанников, подобранных среди беспризорников и несовершеннолетних преступников, прошедших действительно огонь, воду и медные трубы, писатель-педагог в самом начале «Педагогической поэмы» охарактеризовал как одичавших в своем одиночестве личностей. И всё-таки он говорит: «Хорошо было то, что я всегда ощущал себя накануне победы, для этого нужно было быть неисправимым оптимистом…», «Каждый день моей тогдашней жизни обязательно вмещал в себя и веру, и радость, и отчаяние».
Конечно, и отчаяние! Ведь было очень тяжело. Какая была бы цена педагогическому оптимизму, если бы не было тяжело? Побеждало всегда не отчаяние (чувство временное и исключительное), побеждал оптимизм.
Оптимизм — это не только вера в человека. Это и борьба за хорошее в нем и против плохого в нем же. Это активное воздействие на воспитанника, требование, вытекающее из глубокого уважения к его возможностям, к скрытым в нем силам.
Макаренко, умевший так глубоко и тонко чувствовать, обладал всеми данными большого ученого. Он строил свое отношение к воспитанникам на глубоком понимании социальной природы человека.
И вот еще одно подтверждение педагогическому оптимизму уже не в педагогике, а в физиологии человека, в павловском учении о высшей нервной деятельности.
И. П. Павлов пишет:
«Главнейшее, сильнейшее и постоянно остающееся впечатление от изучения высшей нервной деятельности нашим методом — это чрезвычайная пластичность этой деятельности, ее огромные возможности: ничто не остается неподвижным, неподатливым, а всё всегда может быть достигнуто, изменяться к лучшему, лишь бы были осуществлены соответствующие условия».
А. С. Макаренко умел создать соответствующие условия, при которых действительно всё может быть достигнуто, может быть изменено к лучшему. Он умел обнаружить лучшие черты в человеке, активизировать все благородные пластические свойства человеческой натуры.
Педагогический оптимизм, вера в человека — это не маниловское прекраснодушие, это научная теория, опирающаяся на практику, на огромный и хорошо проверенный опыт.
И именно это — вера в человека, в его силы, в возможность пробудить в нем лучшее — лежит в основе требований, которые предъявлял воспитатель Макаренко к своим ученикам.
И именно это — педагогический оптимизм, вера в человека, уважение к человеку — сообщает требованиям Макаренко предельную убедительность.
ЧТО ЧЕРЕСЧУР…
Мне рассказали об одной женщине, живущей далеко от Москвы. У нее после замужества долгое время не было детей, а ей так хотелось иметь ребенка. И вот родилась девочка.
Рождение дочки чудесно изменило всю жизнь. Мать, которая до этого умела только расписываться, и то печатными буквами, стала учиться. Она, по ее собственным словам, не хотела быть отсталой, неграмотной матерью. Читая подрастающей девочке детские книжки, мать полюбила книгу, записалась в библиотеку, выписала газету, стала заниматься в кружке по изучению истории партии.