Орлику дали окрепнуть на свежем зимнем воздухе. И когда у него шерсть снова стала блестящей и густой, начальник питомника сказал инструктору:
— Можете брать и этого пса.
На следующий день инструктор пришёл недовольный:
— Вы, товарищ начальник, расхваливали собаку, а она какая-то понурая, ленивая. Еле-еле тянет лямку, а ещё северная лайка. И ведь я её на лёгкое место поставил для начала — третьей в упряжке! Всё равно мало проку.
Начальник решил посмотреть на Орлика сам. В вольере пёс бродил, как потерянный. Голова была опущена, что-то приниженное, прибитое чувствовалось во всей его фигуре.
— Значит, третьим ставили, — сказал начальник инструктору, — а вы его первым поставьте! Он ведь гордый, он вожак!
Собрали упряжку, поставили Орлика первым, и он мгновенно переменился — другая собака! Распрямил спину, поднял голову и оглядел упряжку властным, повелительным взглядом. Инструктор крикнул, и собаки сразу взяли с места, помчались по снежному полю. Их не приходилось погонять. Они шли быстро и ровно.
ВОЖАК
В сапёрный батальон Орлик попал в самом начале войны. Он быстро усвоил, что от него требуют, и выполнял команды безотказно.
Он ничего не боялся. Взрывы не заставляли его даже вздрагивать. Если снаряды ложились очень уж близко, Орлик неторопливо, сохраняя достоинство, уходил в землянку или залезал в щель. Но одного слова хозяина было достаточно, чтобы Орлик остался на месте и под самым сильным огнём.
Когда в батальоне начали обучать собак ездовой службе, Орлик был уже признанным вожаком.
Были собаки покрупнее и потяжелее Орлика. Но всё в нём — широкая грудь, длинные, крепко стоящие на земле ноги, прямая спина с ясно видимой, словно отлитой из железа мускулатурой — всё говорило о большой силе. А главное — пёс знал, что требуется от ездовых собак. Если Орлик нападал на других собак, то лишь для того, чтобы наказать за плохое поведение. В драке он был смел, стремителен, увёртлив. Никогда не позволял вцепиться в себя. Быстро прыгал на виноватого, ударял его своей мощной широкой грудью, сбивал с ног и хватал зубами за шею. После трёпки провинившийся уже не смел нарушать порядок.
Самым трудным было научить две пары собак ходить одна за другой и следовать за вожаком. Задняя пара пыталась догнать, опередить переднюю, и все четыре собаки хотели настигнуть, схватить, укусить вожака.
Случалось, непослушные собаки затевали драки и совсем переставали повиноваться. Упряжка сбивалась в кучу, собаки злобно щёлкали зубами. Во все стороны летели клочья шерсти, ремни перепутывались. Нужно было много времени, чтобы водворить порядок.
Командир батальона приказал в каждую новую упряжку ставить сперва вожаком Орлика. Все собаки побывали под его «командой». Он умел подчинить их себе, призвать к порядку и послушанию.
В общем, собаки имели разных инструкторов и разных хозяек, но «школу» Орлика прошли все. Нина Бутыркина не так уж ошиблась, назвав его кличку, когда докладывала полковнику из штаба фронта.
5
ЧЕРЕЗ НЕВУ
Команду подняли по тревоге. Девушки торопливо соскакивали с нар и натягивали тяжёлую зимнюю одежду.
— Разобраться без суеты! Выходи строиться!
Голос старшины Петрова звучал громче обычного, но спокойно.
Подтянутый, застёгнутый на все крючки, старшина выглядел так, словно и не ложился спать, словно всё происходило в середине дня, а не глухой ночью.
Распоряжения следовали одно за другим.
— Собрать вещевые мешки!
— Командирам отделений проверить обмундирование и снаряжение!
— Приготовить собак и нарты к погрузке!
На дворе уже тарахтели машины — старенькие полуторки с фанерными кузовами. В них и надо было забраться всем — девушкам вместе с собачьими упряжками.
Девушки понимали — пришло их время. Предстояло, конечно, ехать на передовую, может быть, в самую гущу боя. На войне это очень просто.
Но в бой они попали не сразу. Команду выгрузили на опушке негустого леса.
— Соблюдать тишину, не зажигать огня, не включать фонариков, — строго предупредил старшина. — За лесом — Нева, а на том берегу — немец.
Голос его стал мягче.
— Понятно, размять руки, ноги можно и собак привести в порядок тоже, но только без шума.
Тут, в лесу, им предстояло жить.
Землянок не было. Разместились в шалашах из еловых веток. Плотные хвойные лапы, набросанные на землю, служили постелями, Еловые подстилки набросали и для собак.