У Фрэнка была похожая ситуация. Лю было одиннадцать, а Энни всего девять, когда Кора ушла от него. Раз в год он брал отпуск, чтобы провести время с ними на ранчо, а Лю и Энни каждое лето приезжали к нему в Итернити на пару недель. Фрэнк никогда не признавался, но Твайла знала: чем старше они становятся, тем сильнее он боится, что они вовсе перестанут приезжать.
Громкий хлопок выдернул Твайлу из размышлений. Они с Фрэнком выбежали наружу и увидели ярко-розовый огонек, с шипением взмывающий в небо.
– Да блин, – сказал Фрэнк.
– Дакерс, – в тот же самый миг произнесла Твайла.
Бросив тарелки, они вскочили на эквимаров, не тратя время на то, чтобы обсушить их, и галопом помчались в сторону ракеты.
Глава третья
Когда Твайла и Фрэнк приехали на место в двух милях от казармы, сигнальная ракета уже приземлилась. Они оказались на плоской равнине у скалистого подножия Драконьих Зубов. Резкий свет ракеты заливал окрестности, перебивая фонари у них на седлах и окрашивая все вокруг в ярко-розовый и непроглядно-черный, отчего Танрия казалась еще более неземной, чем обычно. Что еще удивительнее, там и сям блестели пятна какой-то светящейся субстанции.
Не было видно ни следа того, кто послал сигнал.
– Не нравится мне все это, – прошептал Фрэнк, снимая с пояса мини-арбалет.
Они переглянулись. Белки у Фрэнка жутковато светились розовым в свете ракеты. Твайла кивнула, не желая производить еще больше шума. Она уже давно не испытывала на работе искреннего страха за свою жизнь, но ей было совсем не по себе от неумолчного шипения и странных светящихся пятен на земле.
Они спешились как можно тише и пошли к кольцу света; Фрэнк следил за левым флангом, Твайла прикрывала правый, держа оружие наготове.
– Видишь кого-нибудь? – прошептала она, с прищуром всматриваясь в ночь.
– Нет. Ты?
– Нет.
Равнина была неширокая, но Твайла чувствовала себя беспомощной и уязвимой.
– Плохо, – пробормотал позади Фрэнк.
Твайла хотела было согласиться, но запнулась обо что-то и растянулась на земле, больно ударившись бедром.
– Твай? – Фрэнку теперь приходилось смотреть во все стороны, но его глаза метнулись к ней, а в голосе слышалась тревога.
– Все нормально.
Она подобрала арбалет и присела, чтобы рассмотреть, обо что запнулась.
– Сапоги, – заявила она. – И перепачканы в какой-то странной блестящей ерунде. Блин, я штаны в ней вымазала. Неведомый, какого хрена?
– Сапоги не фиолетовые? Из кожи эквимара?
– Не разобрать в этом освещении. Думаешь, это Херда?
Твайла подняла взгляд. Фрэнк, стиснув зубы, поднял арбалет. Не взглянув на нее, он кивнул, указывая куда-то перед собой. Там что-то было. Нет, кто-то. На земле неподвижно лежал человек, и было очевидно, что он уже уплыл по Мертвому Морю. Как и сапоги, тело блестело.
Твайла поднялась на ноги, что было унизительно непросто в ее возрасте. Вновь прикрывая друг друга, они с Фрэнком медленно подошли к трупу, чтобы рассмотреть. Все тело покрывали какие-то блестки, как и почву, камни и растительность на добрых полтора шага вокруг. Единственное, что помогало опознать жертву, – очертания ключа-удостоверения на шее и сапоги из кожи эквимара, из которых ее вытряхнуло.
– Матерь Горестей… – выдавила Твайла.
– А я жаловался на скуку. В Старом Аду я видал такое веселье, – мрачно согласился Фрэнк.
Шлепанье идущего галопом эквимара возвестило о прибытии на огонь сигнальной ракеты Дакерса. Он затормозил, соскользнул с седла и спросил:
– Вы тут живы?
– Мы да, – ответил Фрэнк. – А Херд – не очень.
Дакерс подошел к ним, уставился на пугающие останки своего ныне покойного напарника.
– Твою мать, – сказал он.
Разряд молнии разорвал ночное небо, за ним прогрохотал гром. Первые тяжелые капли ударили в землю, а заодно и по маршалам. Все трое сердито посмотрели на небо.
– Твою мать, – повторил Дакерс.
Твайла стояла в казарме у окна, выглядывая наружу, хотя за стеклом не было видно ничего, кроме густой темноты и слепящих разрядов молнии. Она слушала дождь, барабанящий по стеклу и льющийся с крыши.
– Как думаете, останется там что-нибудь от улик? – спросила она, не оглядываясь на Фрэнка и Дакерса, сидевших за столом с горячими чашками напитка, который Дакерс назвал лекарством.
– Все равно ничего не поделать, – сказал Фрэнк. – Иди сюда, садись у огня, погрейся.
Они как смогли завернули Херда в парусину, стараясь не прикасаться к блестящей субстанции, которая покрывала его, а гроза мстительно изливала на них ярость старого Бога Гнева. Теперь мокрое тело Херда дожидалось в подвале, пока его отвезут к судмедэксперту.