Прямо перед ними выскочил хват – странное, похожее на лягушку существо из Танрии.
– Это еще что такое? – устало спросил Вандерлинден.
– Это хват, – ответила Твайла.
– Их так зовут, потому что они говорят: «Хват!» – добавил Дакерс.
– Разумеется.
– Хват! – сказал хват.
Дакерс закинул арбалет за спину. Он был такой длины, что торчал на целый фут.
– Если я отолью вон в тех деревьях, какова вероятность, что меня найдет и сожрет здоровенный дракон?
– Довольно невелика, полагаю, – ответил Вандерлинден.
– Мой мочевой готов рискнуть. Скоро вернусь.
Проигнорировав большой арбалет, Твайла достала маленький из кобуры на бедре. Много вреда взрослому дракону такой не причинит, но с ним Твайла обращалась уверенней. Профессор покосился на нее с сомнением.
Над долиной протянулось неловкое молчание, пока Твайла и драконолог шли бок о бок.
– Значит, вы впервые в Танрии, доктор Вандерлинден? – живо спросила она.
– Прошу, давайте на «ты», и зовите меня Пероу. И да, я впервые посетил Танрию – да и остров Бушонг тоже.
– Так много всего сразу. Ты всю жизнь изучал существ, которые вымерли много сотен лет назад…
– Тысяч.
– …и тут обнаруживаешь, что они носятся по бывшей тюрьме Старых Богов. И зови меня Твайла.
– Должен признать, все это потрясает… Твайла.
– Как бы там ни было, мы о тебе позаботимся, – заверила она.
– Спасибо, – со смесью удивления и искренности ответил он.
Драконолог, который привлекал Твайлу все сильнее, остановился и всмотрелся в нее. Она уже задумалась, не застряло ли у нее что-нибудь между зубов, как из небольшой рощицы огнедубов явился Дакерс и возвестил:
– Народ, не завидуйте, но в сегодняшней Охоте-на-кучу побеждаю я!
Пероу оторвал взгляд от Твайлы.
– Следует полагать, вы нашли необычные экскременты?
– Либо так, либо тут вся роща собралась на старую добрую какашечную вечеринку.
Они подошли и увидели впечатляющую блестящую кучу под огнедубом. Дакерс показал им совочек и стеклянную баночку для образцов, которые будто скукожились при виде такого количества означенных образцов.
– Влезет?
Глава шестая
До портала Северной базы, ближайшего к Центру биологических исследований Танрии, было два часа езды верхом, поэтому Твайла, Дакерс и доктор Вандерлинден выехали с самого утра мудродня. Пероу изнемогал в ожидании анализа фекалий, но Твайле очень хотелось поговорить о чем-нибудь, не связанном с драконами, поэтому она решила, что небольшая беседа ни о чем не повредит.
– Откуда ты родом, Пероу? – спросила Твайла.
Его имя наводило на мысли о старомодных чернильницах, пышных воротниках и тесных чулках, которые носили мужчины в стародавние времена. Если подумать, чулки бы пошли его крепким ногам, которые как раз красовались по обе стороны седла эквимара.
«Не отвлекайся от работы», – одернула себя Твайла.
– Из Стенландии, как ты уже, наверное, догадалась по акценту, но не посещал ее уже лет пять.
Слово «посещал» мешалось Твайле, как колючка в носке. Домой возвращаются, а не посещают его. Даг-младший не был здесь три года, но Итернити всегда останется для него домом, так ведь? А вдруг Хоуп начнет думать об Итернити как о месте, которое она посещает, – не как о родине? Что, если сама Твайла уже перестала ассоциироваться у детей с домом?
Впрочем, порой ей хотелось, чтобы Уэйд чувствовал себя не так вольготно у нее дома.
– Скучаешь? – спросила она Пероу.
– Вовсе нет. Я третий ребенок, наследовать мне особенно нечего, так что пришлось найти собственное место в мире.
– Неужели семья не хочет видеться с тобой почаще?
– Сестра старше меня на десять лет, брат – на двенадцать, так что они уже уехали в школу-интернат, когда появился я. Отец почил несколько лет назад, а маме хотелось, чтобы я занимался правом. Так что боюсь, никто не будет стелить красную дорожку, если я нанесу визит.
Твайла представить не могла, что откажется от собственных детей. Словно руку себе отрубить. Пусть Пероу выглядел слегка потешно в наряде для сафари, но ей стало жаль его при мысли, что мать не рада его видеть.
– Блин, это полная хрень, – сказал Дакерс.
– Так уж вышло.
Пероу снял куртку с множеством карманов, и теперь танрийский ветерок раздувал рубашку, донося до Твайлы его запах. Он пах здоровым свежим потом и мылом – более пряным и дорогим, чем простые «Хонекийские ручьи», которыми обычно мылись на Бушонге.
– Вы оба из Федерации Островов?