«Эрен, мама, Микаса», — единственное, что отдавалось громом в голове у девушки, помимо криков. Сара, с панически сжимающимся сердцем и на едва гнущихся ногах, бросилась к дому, пока город не наводнился титанами.
В тот момент девушку не волновало, откуда взялся гигант выше стен, также её не интересовало и то, куда он делся, разрушив барьер. Единственное, что имело значение — дом, откуда ей, как она считала, предстояло спасти семью.
«Пожалуйста, пусть они будут живы», — со слезами на глазах думала Йегер, пробираясь через толпу. Как в одно мгновение переживания и страхи стали реальностью, понять не представлялось возможным. Окружающий мир вдруг стал расплывчатым, как краски картины, попавшей под летнюю грозу. Слова брата обрели не просто смысл, они острыми когтями впились в кожу, пуская кровь, будто насмехаясь над ней.
Пару раз упав по дороге, чудом минуя встречи с титанами, наполнившими стены, которые должны были защищать, Сара наконец добралась до родного места, и сердце её остановилось от увиденного. Дома больше не было. Опасения, что семейный очаг мог быть задет ударной волной от разрушения ворот, оказались устрашающей душу реальностью, и девушка бессильно опустилась на колени.
— Мама, — слезы капали на кулаки, сжимавшие подол коричневой юбки. Сара боялась поднять взгляд и ещё раз увидеть едва дышащую Карлу, прижатую крышей собственного дома.
— Мама! — раздался полный бессилия крик Эрена где-то очень близко. На этот раз прийти в себя помог именно он — брат. Живой брат, всё ещё стоящий на двух ногах. — Мама, держись! — крикнул он и бросился с Микасой к рухнувшему зданию в надежде вытащить мать.
«Да что с тобой!» — хлопнув себя по щеке, Сара вмиг поднялась на ноги и последовала за мальчишкой, веря, что ещё не всё потеряно.
— Давай, Эрен, мы сможем, — уверенным голосом произнесла девушка, присоединившись к брату и сводной сестре в попытке освободить родного человека.
— Сара! — раздался дрожащий голос матери. — Прекратите и бегите, — просила женщина со слезами на глазах. — Бегите, пока можете! — с надрывом кричала она.
— Да что ты такое говоришь?! Продолжаем, Эрен, — воспротивилась старшая дочь. — Сара, приди в себя немедля! — настаивала на своём Карла. — Я не чувствую ног, словно их нет. Если продолжите, погубишь и свою жизнь, и жизни Микасы с Эреном. Хватай их и беги, прошу, — речь Карлы прерывалась слезами, но она продолжала свои попытки достучаться до той рассудительной дочери, которую всегда знала.
Сжимая кулаки до боли, ногтями впиваясь в кожу ладоней, Сара искала в себе силы прислушаться к матери, осознавая, насколько та права. «Прости, мам», — кусая губы, думала девушка, хватая в охапку брата и сестрой.
— Стой, Сара! Там мама! Остановись! — вырывался из рук Эрен, попутно сваливая старшую сестру с ног. — Мы не бросим её!
Подняв глаза после падения, Сара увидела Ханнеса, прибежавшего к дому своего друга, дабы попытаться спасти тех, кто, возможно, выжил.
— Ханнес, хватай Микасу и беги! Маму не спасти, — быстро поднявшись на ноги, приказывала Сара, подталкивая черноволосую девчушку к мужчине и бросаясь в погоню за безрассудным братом. Времени медлить и пребывать в шоке более не осталось. Последние визги людей, поедаемых титанами становились всё громче и громче, оповещая о том, что они уже здесь. Светловолосый солдат с девочкой на руках стоял и смотрел на происходящее, затаив дыхание. Микаса ощутила насколько сильно дрожали руки мужчины в панике.
— Блядство! — воскликнул он, и уже собирался броситься в бой, заметив приблизившегося к дому Йегеров светловолосого титана. Ханнес боялся одного — потерять не только жену друга, но и его детей. Случись подобное, солдат бы больше никогда не смог посмотреть Грише в глаза, однако Сара оказалась куда проворней, чем он думал. Она ловко схватила младшего брата на руки до того, как титан потянулся к их матери, и со всех ног бросилась бежать, сдерживая слезы и боль в груди. Мужчина последовал за юной лекаршей, изо всех сил пытаясь игнорировать стоны боли, сотрясавшие воздух за спиной.
В тот день человечество познало забытый ужас, а глаза маленького Эрена опустели впервые, когда он лично увидел мучительную смерть члена семьи. В тот день он впервые подумал, что ненавидит любимую сестру, столь легко согласившуюся оставить мать ради их с Микасой жизней.