— Зена, я не понимаю.
Мать попыталась взять себя в руки, но уронила голову и приложила руку ко лбу. На лбу был небольшой порез, и Сирена, отводя тёмные волосы, слегка размазала кровь. После всех разговоров на этой неделе это было нужно матери меньше всего.
Но Зена знала, что ей необходимо заставить мать рассказать.
— Эти люди — они что, пришли за Афиной, она стала сопротивляться, а они её всё равно забрали?
— Всё случилось очень быстро, — ответила Сирена. — Как раз перед твоим приходом.
Как раз после захода солнца.
— А с ними не было…лошадей?
Мать уставилась непонимающим взглядом.
— Я не думала, что это так будет, — сказала Сирена, и Зена не поняла, обращается мать к ней или к себе.
Она обняла маму и закусила губу, чтобы самой удержаться от слёз. И при этом знала, что теряет время. Если люди с Ярмарки пришли за Афиной, они, быть может, не собираются оставаться в Амфиполисе. Надо будет позвать кого-нибудь починить двери, но она понимала, что матери сейчас ничего не грозит, поскольку Афины у них больше нет.
— Я люблю тебя, мама, — сказала Зена, всё равно ощущая расстояние, которое разделяло её с Сиреной. — Я знаю, ты хотела, чтобы я стала доктором или кем-то в этом роде.
Сирена шмыгнула носом, провела рукой по синим глазам и посмотрела на дочь. Зена не отводила голубых глаз от ≪гусиных лапок≫ в углах материнских глаз.
— Я никогда на тебя не давила, Зена, — сказала Сирена.
— Я знаю, мам, что ты знаешь, что я…
— Неважно, что ты думаешь, я никогда тебя не заставляла… — говорила мать. — Я поддержала бы тебя во всём, чтобы ты ни стала делать. Во всём. Ты моя дочь, Зена, и я люблю тебя. Единственное, чего я всегда хотела, чтобы ты была счастлива.
Сирена пристально всмотрелась в лицо дочери и добавила:
— Мне не кажется, что ты счастлива, Зена.
Минуту Зена не могла вздохнуть. Она судорожно сглотнула, потом встала и отодвинулась. Снова взглянула на разбитую лампу. Под ногой что-то хрустнуло. Старинное зеркало, которое висело ещё в старом доме в Саннидейле, лежало на полу мелкими блестящими осколками в красивой раме.
— Мама, я…
— Знаю, милая, — сказала Сирена. — Иди. Я займусь и дверью, и уборкой.
— Мам, оставайся в доме. Не выглядывай даже наружу. Обещай. — Она сжала кулаки так, что костяшки пальцев побелели. — Мам, обещай мне!
— Обещаю, — грустно ответила Сирена.
Зена пошла к двери. Ещё не успев выйти со двора, она снова бежала, и в ушах звучали слова матери.
≪Я не думала, что это так будет≫.
***
— Джина, пожалуйста, опусти пистолет.
Автолик приподнял руку, будто готовый протянуть её и выхватить пистолет. ≪Если бы это было возможно≫, — подумал он.
Офицерша полиции держала служебный револьвер у виска, и лицо её скривилось в гримасе отчаяния.
— Извини, Автолик, не могу, — сказала Джина Андерсон. — Это единственный выход, разве ты не понимаешь? Ты ведь сам говорил, что они… — На минуту она замолчала, подбирая слова. — После твоего разговора с Бритни о том, что она видела, я поняла, что ты в этом разбираешься. Мне не понять, насколько глубоко, но любой идиот поймёт, что ты знаешь куда больше, чем сказал мне, Автолик. Я ведь коп, и подумала, что если за тобой прослежу, может, удастся сообразить, что делать дальше. — Этот замок уже был сломан, — продолжала Джина, показав на заднюю дверь. — Я вошла и услышала, о чём вы говорите… Боги, это же сумасшествие.
Автолик шагнул к Джине, и та подняла руку предупреждающим жестом.
— Джина, ещё есть вероятность, что Бритни удастся вернуть, — настаивал Автолик. — Нельзя так легко сдаваться.
Андерсон коротко рассмеялась — страшный звук, полный отчаяния и неверия.
— Ты не врубился, Автолик, — сказала она. — Я тебя слышала. Вот эта особа с паучьими ушами, Арахнея, как вы её назвали, она и взяла мою дочь. У меня нет ни одного шанса её выследить, но есть один способ заставить её прийти и взять меня. Так?
Автолик несколько раз мигнул, потом взъерошил свои чёрные волосы руками.
— Это… Боги мои, Джина, это же только легенда!
— Как и твоя Арахна, — отрезала Джина. — Но она оказалась вполне реальной, чтобы украсть у меня дочь.
Автолик глянул на Корделию и слегка кивнул.
— Пожалуйста, миссис Андерсон, не делайте этого, — попросила она. — Мистер Автолик прав. Вы даже не знаете, выйдет ли так, как вы хотите. Нам приходилось иметь дело с куда более страшными особами, чем эта.
— Ты врёшь, — прищурилась на неё Джина.
— Уж простите, не вру! — сердито ответила Корделия. — Я не говорю, что у каждого из нас свои трагедии — оставим это в стороне, ладно? Я только говорю, что если вы не знаете точно, что поступаете правильно, любое самоубийство — это трусость. Вы хотите быть трусихой?
— Корделия! — одёрнул её Автолик, сопроводив окрик сердитым взглядом, опасаясь, не слишком ли далеко она зашла.
— А что? — Она вскинула руки вверх. — Это же правда!
На глазах Автолика Джина Андерсон как-то обмякла, будто поддерживающая её невидимая сила вдруг ослабла. Револьвер в руках задрожал, но Джина продолжала держать его около головы.
— Это не то, чего хотела бы Бритни, Джина, — медленно заговорил Автолик. Наступил критический момент, и могло случиться что угодно.
И случилось, когда резко распахнулась задняя дверь библиотеки и Джоксер прыгнул вперёд, схватив револьвер Джины обеими руками.
— Джоксер, не надо! — крикнула Корделия.
Но Джоксер уже выдернул револьвер из руки Андерсон, оставив копа лежать безмолвной грудой горя. Осмотрев оружие, Джоксер передал его Автолику.
— Постарайся никого не подстрелить, — тихо сказал он. — Это револьвер, если ты не заметил.
Тут Корделия притянула его к себе, и эти двое обнялись на глазах у всех — первый случай, когда Автолик увидел публичное проявление их чувств. Если штабеля книг можно назвать публикой.
— Она недавно ко мне вернулась, — вдруг сказала Джина измученным и отчаянным голосом. — Я не могу потерять её снова. Не могу.
Автолик присел рядом с ней и заставил её посмотреть себе в тёмные глаза.
— Послушай, старушка, — сказал Наставник. — Было время, когда я мог бы дать тебе обещание. Больше я обещаний не даю. Но вот что я тебе скажу: ЕСЛИ есть способ спасти твою дочь, я его найду. И мы вернём Бритни в твой дом.
Джина Андерсон минуту испытующе глядела в тёмные глаза Автолика, потом молча кивнула.
Автолик поглядел на остальных.
— Корделия, ты не могла бы сделать мне одолжение и отвезти миссис Андерсон домой? — попросил он и нажал, пока она не успела возразить: — Мы с Джоксером ещё останемся и продолжим поиски. Я бы очень хотел, чтобы ты побыла с Джиной и дождалась, пока кто-то из нас тебе не позвонит.
Корделия снова открыла рот, но ничего не сказала.
Приподняв бровь, она вопросительно посмотрела на Автолика. Автолик надеялся, что она поймёт, о чём он её просит. Не просто поработать шофёром, но не дать этой женщине снова впасть в безумие от горя. Он сам был против того, чтобы возлагать на Корделию такую ответственность, но в то же время думал, что она лучше всех подходит для этого. Она может предложить Джине Андерсон своё сочувствие, но нянчиться с ней определённо не будет. Вполне возможно, это как раз то, что нужно сейчас, чтобы сохранить Джину Андерсон в здравом уме.
В конце концов Корделия вздохнула и закатила глаза.
— Ладно, — сказала она. — Я всё равно уже закончила с ногтями. Погоня за плохими девицами на лошадях очень портит маникюр.
— Большое тебе спасибо, — сказал Автолик, вложив в эти слова истинное чувство.
Которое от Корделии явно ускользнуло.
***
— Яркая сегодня луна, — сказала Габриэль негромко.
— Я её чувствую.
Лила посмотрела на Габриэль и слегка пожала плечами. Полнолуние ожидалось только в конце следующей недели, но иногда странное притяжение, которое Лила испытывала к луне, бывало сильнее, чем в другие дни. Сегодня оно её почти преследовало. Даже как-то тревожило.