Лила вывела телегу на длинный подъездной путь к дому Ториса. Казалось, огромное здание пылает в лунном свете. Почему-то у Лилы было странное чувство, что дома никого нет. Нет жизни внутри. Но в определённом смысле это было правдой.
Они вылезли из телеги и пошли к дому. Сильно похолодало, и Лила дала Габриэль кожаную накидку, которую вытащила из кучи барахла, лежащего на дне телеги. Сама Лила сильно мёрзла, но не хотела, чтобы Габриэль было неловко от того, что она дала ей накидку, и потому старалась не дрожать. Конечно, уже осень, но так холодно ещё не должно было быть.
Подойдя к двери, Габриэль замерла в нерешительности.
Лила взяла её за руку, думая, что ей просто трудно сюда приезжать после того, что случилось за последние полгода. Но она нахмурилась и оглянулась вокруг.
— Ты что-нибудь слышишь?
— Ты о чём? — спросила Лила, гадая, что могло привлечь её внимание.
— Именно об этом. Я ничего не слышу. Даже цикад. Помнишь, как они громко верещали, когда мы здесь были в прошлый раз. А теперь — тихо. Разве это не странно?
— Странно, — согласилась Лила.
Они переглянулись и одновременно пожали плечами. Габриэль взошла по ступеням и постучала в дверь.
Они ждали в жутковатой тишине, но ответа не было. Лила стала насвистывать старинную мелодию, оглядывая дом. У дорожки, там, где она поставила телегу, рос бурьян, и Лиле показалось, что в нём копошатся какие-то крупные звери. Она вздохнула, надеясь, что это не медведи. Эти твари ломали её телегу чуть ли не каждый месяц.
Габриэль снова застучала в дверь.
— Торис! Есть кто дома?
— Кажется, никого, — просто сказала Лила. — Может быть, ему ещё рано вставать. Либо он принял нас за свидетелей Аида.
Габриэль посмотрела на Лилу, ещё раз глянула на дверь, и они, повернувшись, пошли к повозке.
Наверху разлетелось стекло.
Лошадь испуганно заржала и взвилась на дыбы.
— Габриэль, давай обратно! — крикнула Лила, хватая её за руку и увлекая по дорожке.
Они повернулись и взглянули вверх, закрываясь руками от стеклянного дождя, усыпавшего то место, где они стояли секунду назад.
Это был Торис.
Он кувыркался в воздухе, рыча от злости, размахивая руками, и с глухим стуком грохнулся на землю. Когда он поднялся, стали видны крупные гоблины, терзавшие его одежду и тело. С жутким смехом и шипением они вонзали в Ториса когти и клыки.
Тёмные арахны. Это точно они.
Габриэль взвизгнула, увидев ещё нескольких, вылетевших из окна вслед за Торисом. Лила уже действовала. Она поддолкнула Габриэль в сторону повозки.
— Подвези телегу!
И потом, преодолевая все инстинкты, она бросилась вперёд и стала хватать крупных тварей, отрывая их от Ториса. Одного из них Лила проткнула каблуком в повороте, он завопил, а потом послышался хруст в голове и она отлетела.
Лила старалась об этом не думать.
— Торис, давай! — крикнула она. — Надо убираться!
Вампир обернулся к ней, горя жёлтыми глазами и сверкая клыками, и зарычал:
— Зачем? Эти гадины кусаются, как дьяволы, но им меня не убить. Я не уйду, пока не поквитаюсь с ними!
Лила вскрикнула, ощутив острую боль одновременно в ноге и в спине. Мелькнула мысль перекатиться через спину, но тогда она будет лёгкой мишенью. Вместо этого она отпихнула тварь от ноги и прислонилась спиной к каменной стене, давя вцепившуюся гадину. Ещё несколько тварей приземлилось на землю.
— Торис! — снова крикнула Лила.
Повозка подъезжала к ним, лошадь ржала.
Торис сзади поддал одну из тёмных арахней ногой, и что-то в ней хрустнуло, когда она летела через двор. Ещё двое шарахнулись в стороны, чтобы избежать такой судьбы. Торис, хотя и с лицом вампира, казалось, немного успокоился.
— Извини, — сказал он. — Меня малость занесло.
Лила взвыла от боли и оттолкнула от себя ещё одну арахну, которая вылетела из окна и приземлилась возле её плеча, выпустив когти.
— Могу понять, — ответила Лила, устремляясь к повозке. Торис бежал следом. Арахны сначала погнались за ними, потом отстали. Одна попыталась влезть в повозку вслед за Торисом, но вампир отпихнул её изо всех сил, почти перерезав арахну пополам. Оказавшаяся внутри часть трупа съёжилась высохшей оболочкой, но продолжала дёргаться и шипеть. Лила не растерялась, схватила боевой шест, лежавший на дне телеги на всякий случай и обружила его конец на голову твари. Арахна скорчилась в судорогах, успев выплюнуть из пасти белую липкую жидкость, которая опутала конец шеста. Лила сморщилась, нанося удары
концом липкого шеста по голове твари, пока голова не свалилась с плеч. Существо вспыхнуло. Лила содрогнулась от мысли, что потом её придётся брать в руки, чтобы выбросить.
Повозка запрыгала по траве и выехала на дорожку.
Скоро они уже ехали обратно в деревню, к школе.
— Пожалуйста, поосторожнее, — попросила Лила Габриэль, и та улыбнулась в ответ.
— А где Зена? — спросил Торис. Лицо его снова было человеческое.
— Она пошла домой за Афиной. Мы должны были снова встретиться в библиотеке, — ответила Габриэль.
Торис выругался.
— Останови телегу!
***
Зена прошла на территорию Ярмарки, стараясь двигаться бесшумно. На воротах висел свиток, что Ярмарка в эту ночь закрыта из-за болезни актёров и актрис и что деньги за билеты будут возвращены. Но Зена в этом сомневалась. Они собираются сложить вещи и удрать. В этом у неё не было сомнений.
Но Афину им с собой не увезти. Зена много думала о различных теориях Автолика, и одно решила определённо: кем бы ни была Афина, у неё есть душа. Что-то было в ней такое, что Зена видела собственными глазами. Она видела достаточно холодных, пустых взглядов, лишённых душ. У Афины есть разум, сердце и душа. И Зена её заберёт отсюда любой ценой.
Хотя почти вся территория Ярмарки была погружена в темноту, в том числе палатки и трейлеры, где жила труппа во время стоянок, откуда-то доносились голоса и мелькал свет. Зена решила, что труппа собралась возле маленькой сцены, на которой для посетителей исполняли древнеисторические пьесы.
Она миновала длинный ряд расписных деревянных киосков, где раньше продавали еду. Прижимаясь спиной к брёвнам, Зена медленно пробиралась к сцене. Голоса становились разборчивее, свет ярче. Она узнала гулкий голос актрисы, игравшей Богиню Геру.
— Убираемся до рассвета! — ревела Богиня. — Здесь оказались люди, которые знают правду или что-то подозревают. Никто не должен знать, что Афина с нами. Этой ночью наконец появились всадницы. Охотницы уже здесь и нам надо уходить.
Выкрики, бормотанье, но из них Зена мало что могла понять. И слова Богини тоже были до конца не ясны. Эти люди прятали Афину, но она не понимала зачем. Знать бы побольше… И ещё она говорила об Охотницах…
— Вы просто не умеете оставлять людей в покое, не так ли, мисс? — произнёс позади неё тихий голос.
Зена резко обернулась, приготовившись защищаться. Во тьме, откуда она пришла, горела пара тусклых факелов, и эта пара приближалась.
Это была Богиня любви Афродита. Или, по крайней мере, актриса, которая изображала Афродиту. Но Зена подумала, что богиня не героиня. Не такая героиня, каких ей приходилось видеть. Слишком чёрные глаза с синими вкраплениями, слишком длинные пальцы — странно, что она этого раньше не заметила.
Но сейчас не заметить её пальцы было нельзя. Потому что вокруг них горел потрескивающий красный огонь с синим отблеском.
— Магия, — прошептала Зена.
— Конечно, магия, — согласилась Афродита. — Магия и много чего ещё похуже. У нас ещё много дел до рассвета, моя милая, а в тебе, я чую, есть гораздо больше, чем видит глаз. Ты не обычная девушка, без сомнения. И потому я дам тебе шанс, красавица. Уходи.
— Без Афины не уйду, — резко ответила Зена.
— После того, что пришлось проделать Гере, чтобы заполучить эту дуру, она её ни за что не отпустит. Последний шанс, девочка. Уходи и не оборачивайся, а то начнутся неприятности.
— Мы с неприятностями, — сказала Зена, недобро усмехнувшись, — живём вот так.