В конце декабря 1938 года в пересылке под Владивостоком умер поэт Осип Мандельштам. Буквально чудом выжили в колымских лагерях Варлам Шаламов и конструктор Сергей Королёв, которому, к тому же, удалось не только добиться пересмотра своего дела и последующего перевода в шарашку, но и не погибнуть по пути на Большую землю с Колымы – дело в том, что он опоздал на последний отходивший оттуда пароход «Индигирка», который погиб у берегов Японии во время сильного шторма. Шаламов в своих «Колымских рассказах» описывает совершенно другой лагерь – это Колыма времён предвоенных и военных, когда было и без того тяжко. Очень многие погибали от истощения буквально в первые месяцы своего там пребывания. К тому же в лагерях рядом с политическими было большое количество «социально близких» советской власти уголовников, которые нещадно эксплуатировали «контриков» и старались при любой возможности поживиться за их счёт. Шаламову удалось выжить, устроившись на работу фельдшером в лагерной больнице, в каковом качестве он и провёл последние годы своего заключения – в противном случае, ему реально было бы практически не выжить, учитывая, что в середине войны ему вместо положенного освобождения дали новый срок за то, что назвал в одном из разговоров Бунина классиком русской литературы. Это сейчас для нас естественный факт, а тогда это считалось «антисоветчиной» и «контрреволцюией» – хвалить белоэмигрантского литератора, настроенного антисоветски.
К концу 1938 года, эта расстрельная система начала себя несколько исчерпывать и её начали постепенно сворачивать. Ежов был снят с должности и переведён в наркомат речного транспорта, а его место занял переведённый из Грузии Лаврентий Берия. Вскоре Ежова также арестовали и в 1940 году расстреляли. Причём, единственным обвинением, которое он признал, было по статье «Мужеложство». При Берии начался пересмотр приговоров по политическим делам и начались освобождения некоторой части репрессированных, которые находились в заключении. Подключились, как не странно, прокуроры, которые начали говорить, что не всех посадили правильно.
Здесь стоит вспомнить самого знаменитого тогдашнего советского прокурора – Андрея Януарьевича Вышинского, который был главным представителем обвинения на всех трёх московских процессах и требовал там расстрелов. Первый процесс, как уже говорилось, был в 1936 году и на нём главными обвиняемыми были Зиновьев и Каменев. На втором процессе в 1937 году менее крупных деятелей, в числе которых были Радек, Пятаков и Сокольников. Там из 17 человек было расстреляно 13, но те, кто получил сроки заключения, долго не прожили – в частности, Радек и Сокольников были убиты в тюрьме. На третьем процессе, в 1938 году, судили группу партийных деятелей, которые не относились к левой оппозиции в 1920-е годы, во главе с бывшим главой Коминтерна Бухариным и бывшим председателем Совнаркома Рыковым (вместе с ними на скамье подсудимых оказался и один из проводников репрессий Ягода). Из 21 обвиняемого расстреляли 19. Все, кто остался в живых и не был убит потом в заключении, были расстреляны осенью 1941 года. Процесс против Бухарина был самым громким. Впоследствии все, кто был осуждён на этих процессах, были реабилитированы, кроме одного человека – Ягоды. И вот именно на этих процессах выступал Генеральный прокурор СССР Андрей Вышинский.