Он в своё был меньшевиком, перед революцией служил помощником у присяжного поверенного округа Московской судебной палаты Павла Малянтовича. После революции 1917 года был назначен комиссаром милиции Якиманского района. В этой самой должности он подписал «распоряжение о неукоснительном выполнении на вверенной ему территории приказа Временного правительства о розыске, аресте и предании суду, как немецкого шпиона, Ленина», выполняя приказание министра юстиции того самого Малянтовича, который сам же предупредил Ленина о возможности ареста. В 1920 году Вышинский перешёл от меньшевиков к большевикам – и теперь был обвинителем коммунистических лидеров, оказавшихся неугодными Сталину, с которым он, как оказалось, сидел в Баиловской тюрьме в Баку – поэтому, очевидно, он так никогда и не был обвинён за то, что некогда был противником большевиков (в то время иных сажали и расстреливали за меньшее). Но параллельно с этим Вышинский требовал соблюдать хоть какие-то рамки законности и ввести их в действия по «кулацкой операции».
При этом, всё это развивалось на фоне активной кампании за международный престиж Советского Союза. В том самом 1937 году в Париже проходила международная выставка, главной фишкой которой было противостояние советского и германского павильонов, находившихся как раз друг напротив друга. Причём, германским павильоном занимался человек, который, в принципе, считается одним из гениев архитектуры Альберт Шпеер. Главным украшением советского павильона была скульптура «Рабочий и колхозница» Веры Мухиной, очень крупного скульптора, начинавшей ещё до революции. Это были такие действительно мощные античные тела и потрясающая динамика. Скульптура эта сейчас находится в Москве на ВДНХ, где каждый москвич и гость столицы может её увидеть. Именно она знакома многим по заставке фильмов киностудии «Мосфильм». Немцы попытались противопоставить ей скульптуру под названием «Братство», которая сегодня будет выглядеть одновременно и нацистской, и гей-пропагандой, поскольку является довольно анекдотической. Вообще же германский павильон был невероятно унылым, с очень невыразительным антуражем. На этом фоне, конечно же, «Рабочий и колхозница», однозначно выигрывали с треском эту визуальную конкуренцию. Для многих тогда это словно бы говорило, что за Советским Союзом – будущее, а за нацистской Германией будущего нет. И, конечно, в самом деле – Третий Рейх после этой выставки не просуществовал и десяти лет. Впрочем, Советский Союз до конца ХХ века не дожил, прекратив своё существование.
7. Идеологический поворот к патриотизму
Параллельно с этим в СССР происходили крайне интересные идеологические процессы. Дело в том, что сам Советский Союз стал отходить от той крайней формы национального нигилизма и отвержения всего русского и русской истории, господствовавших тогда в стране. Тогда в учебниках и словарях писали про «бывшую Россию», а Александра Невского проклинали как «ставленника новгородской торговой буржуазии». И вот на глазах начинается разворот к патриотизму.
Здесь стоит сказать, что довольно большую роль в этом сыграл близкий соратник Сталина Андрей Александрович Жданов. Он родился в южнорусском городе Мариуполе на берегу Азовского моря в семье личного дворянина, преподавателя и чиновника министерства народного просвещения, выходца из духовного сословия. Он был офицером Русской армии во время Первой мировой войны (правда, на фронте не был) и вступил в коммунистическую партию. Жданов как-то всегда на фоне остальных сталинских соратников отличался таким ярко выраженным интересом к русскому вопросу. Он считал, что, хотя они и коммунисты, но нужно брать всё лучшее от исторической России. В 1934 он возглавил после гибели Кирова Ленинградскую парторганизацию – Сталину был нужен свой надёжный человек во главе второго крупнейшего города страны. А вместе с этим он стал секретарём ЦК по идеологии.
В этой должности он, при попустительстве Сталина, развил достаточно активную деятельность в этом направлении. Жданов также довольно грамотно вытаскивал и подбирал кадры, в частности, перетянул из Ленинграда в столицу много интересных людей, которые с ним были примерно одних взглядов. Например, крупный экономист Николай Вознесенский, про которого Сталин шутил, что он никого кроме русских за людей не считает. Вознесенский во время войны руководил советской экономикой в качестве руководителя Госплана. Потом Жданов вытащил из Ленинграда в качестве специалиста по лёгкой промышленности Алексея Косыгина, который в 1964 – 1980 годах возглавлял советское правительство и являлся одним из немногих соратников Жданова, которых не расстреляли. Пик влияния ждановской группы пришёлся на Великую Отечественную и первые послевоенные годы. Тогда практически большинство ключевых партийных деятелей были его ставленниками, а сам Жданов считался, фактически, вторым человеком после Сталина. Это был как раз период предельного такого патриотизма в советской идеологии – когда начали на полном серьёзе обсуждать, а что, если Русская Православная Церковь будет главной православной церковью в мире, а что, если объединить всех славян вокруг СССР (в этом плане установление просоветских режимов в Польше, Чехословакии, Болгарии было как раз в этой логике). Жданов даже попытался вписать в программу партии слова про ведущую роль русского народа, но тут уже Сталин его одёрнул.