Ненависть Покровского к единой русской нации заходила так далеко, что в опубликованной в 1930 г. статье «Возникновение Московского государства и великорусская народность» в ранг «тюрьмы народов» у него возведено даже Великое княжество Московское.
Покровский писал: «Российскую империю называли “тюрьмою народов”. Мы знаем теперь, что этого названия заслуживало не только государство Романовых, но и его предшественница, вотчина потомков Калиты. Уже Московское великое княжество, не только Московское царство, было “тюрьмою народов”. Великороссия построена на костях “инородцев”, и едва ли последние много утешены тем, что в жилах великоруссов течет 80% их крови. Только окончательное свержение великорусского гнета той силой, которая боролась и борется со всем и всяческим угнетением, могло служить некоторой расплатой за все страдания, которые причинил им этот гнет».
Верным учеником Покровского был в этот период и Сталин. Отвечая на вопрос немецкого писателя Эмиля Людвига – не видит ли он параллели между собой и Петром Великим, генсек в 1930 году подчеркнул, что различие состоит именно в том, что Пётр был национальным лидером. А он, Сталин, лидер антинациональный.
«Пётр Великий сделал много для возвышения класса помещиков и развития нарождавшегося купеческого класса. Пётр сделал очень много для создания и укрепления национального государства помещиков и торговцев. Надо сказать также, что возвышение класса помещиков, содействие нарождавшемуся классу торговцев и укрепление национального государства этих классов происходило за счёт крепостного крестьянства, с которого драли три шкуры. Что касается меня, то я только ученик Ленина и цель моей жизни – быть достойным его учеником. Задача, которой я посвящаю свою жизнь, состоит в возвышении другого класса, а именно – рабочего класса. Задачей этой является не укрепление какого-либо “национального” государства, а укрепление государства социалистического, и значит – интернационального».
Иными словами, благодаря действиям большевиков произошел раскол русской нации и государства, сущность которого очень точно сформулировал Александр Солженицын: «До 1917, уже несколько веков, казалось естественно принятым, что Россия — это государство русское. Даже при разнонациональности имперского аппарата (значительной прослойки немецкой и немецко-балтийской, да и других) — без оговорок понималось и принималось, что государство держится и ведётся русским племенем. Но уже от Февраля это понимание стало расплываться, а под раскалённым ленинским катком — русский народ уже и навеки потерял основания считать Российское государство своим — но Чудищем на службе III Интернационала. Ленин и его окружение неоднократно заявляли и осуществляли: развивать и укреплять государство за счёт подавления великоросского этноса и использования ресурсов срединно-российских для укрепления и развития окраинных национальных республик. А в области идеологии и культуры это сказалось ещё разительней: в 20-е годы произошёл прямой разгром русской культуры и русской гуманитарной науки. С тех пор-то и разделились судьбы: нового государства — и русского народа».
Большевики опирались на коалицию всех антирусских сил тогдашней России и выстроили Советский Союз как систему беспощадной эксплуатации русских. Но, всё-таки, русских в СССР много. Несмотря даже на отрыв от великороссов малороссов и белорусов – всё равно большинство.
С середины 1930-х годов ситуация начала в значительной степени меняться. Резкое «поправение» капиталистической Европы после прихода к власти в Германии НСДАП вынудило коммунистическую партию начать пересматривать свою политику. Становилось всё более очевидно, что отменить национальный фактор на международной арене с такой же легкостью, как и внутри страны – невозможно.
Советская власть начинает всё чаще апеллировать к русскому началу не только в смысле интернационального долга «народа-держиморды» и не только к идее о русских, как о передовой революционной нации, но и к русской исторической и культурной традиции. Этап стишков «Я предлагаю Минина расплавить…» оказывается пройден. Из уст Сталина звучит: «Нам нужен большевистский Иловайский» (имя историка Иловайского было своеобразным символом националистической охранительной историографии). Школа Покровского предается идеологической анафеме. Основой историографического консенсуса становится тезис о России как о развитии «русского национального государства».
Создается линейка фильмов и литературных произведений, посвященных выдающимся национальным героям прошлого – Александру Невскому, Минину и Пожарскому, Суворову и Кутузову. Символическим водоразделом стала показательная расправа в ноябре 1936 года над оперой «Богатыри», для которой Демьян Бедный написал разнузданно русофобский текст, за что был исключен из партии (но, что характерно, не расстрелян).