Но именно это скоростное наступление изменило судьбу Франции и, соответственно, судьбу войны. Если бы в России, в итоге, не произошла революция, и она приняла бы участие в итоговом пире победителей, то она могла бы с полной уверенностью сказать, что войну, вообще-то, выиграли мы, потому что всё, что происходило после Гумбинненского сражения и решения Германии ослабить свой Западный фронт, являлось долгой её агонией, поскольку стратегически выиграть войну Германия уже не могла.
Здесь нужно вспомнить о первом Георгиевском кавалере Первой мировой войны, человеке легендарном, память о котором хранилась достаточно долго в народе, несмотря на все попытки большевиков её вымарать и как-то опорочить, – донском казаке Козьме Фирсовиче Крючкове. Ненависть к нему большевиков понятна – дело в том, что он сражался в рядах Белой армии (и сложил свою голову в бою в 1919 году). Приказный (казачий чин, равный пехотному ефрейтору) 3-го Донского Казачьего Ермака Тимофеева полка Козьма Крючков 30 июля 1914 года в составе разъезда из четырёх человек наткнулся на взвод немецких конных егерей (15 человек) и вступил с ними в бой, в результате которого немцы бежали, потеряв четырёх человек, из них двоих убитыми (одного убил командир разъезда, а второго – Крючков). Казаки не потеряли ни одного убитым, но Крючков получил ранение. Генерал фон Ренненкампф лично навестил его в госпитале и наградил Георгиевской медалью. В бою он сражался сперва шашкой, а потом – пикой, которыми казаки прекрасно владели.
Подвиг Крючкова был воспет в песне и снят в кино, портреты его печатали на коробках папирос, спичек и конфет. Казак стал настоящим народным героем, которого знала вся страна. Конечно же, такой герой был просто необходим России в тот момент. Это то, что сейчас именуется медийностью – когда для массовой военной пропаганды необходим героический образ, который должен вдохновлять остальных. В этом плане в Первой мировой это использовалось по полной. Но в советское время против памяти Козьмы Крючкова велась ожесточенная пропагандистская война. Официальная советская пресса, равно как и современная русофобская и неокоммунистическая буквально источают яд — «козьмакрючковщина». Шолохов в «Тихом Доне» приписывает своему Григорию Мелихову подвиг, слава от которого «несправедливо» достается Козьме Крючкову. Даже Хрущев в своем докладе на ХХ съезде КПСС не поленился пнуть мертвого героя. А все потому, что он участвовал в движение казаков против большевиков — боролся с геноцидом своих братьев, расказачиванием, и пал в бою.
На оперативном уровне, за успехом при Гумбиннене последовал чудовищный провал. Дело в том, что командование Северо-Западного фронта (командующий войсками – генерал от кавалерии Яков Григорьевич Жилинский) отдало оказавшиеся ошибочными приказания. Вместо того, чтобы приказать Ренненкампфу идти навстречу Самсонову, ему было приказано наступать на Кёнигсберг (крупный столичный город, было вполне логично идти в ту сторону). Самсонов же решил, что немцы отступают, поэтому двинулся не навстречу Ренненкампфу, а, как он считал, догонять бегущих немцев.
Но к этому моменту уже было принято решение о переброске войск, а у 8-й армии появилось новое командование. Оно состояло из двух генералов – довольно пожилого генерал-полковника Пауля фон Гинденбурга и более молодого генерал-майора Эриха Фридриха Вильгельма Людендорфа. Это был тандем старого заслуженного командира и молодого начальника штаба. Они решили вместо отхода из Восточной Пруссии нанести удар по 2-й армии генерала Самсонова, попытавшись разгромить её до соединения с 1-й армией генерала Ренненкампфа. Началось наступление, в процессе которого, действительно, армия Самсонова была сначала очень сильно потрёпана, потом значительная её часть окружена. Генерал Самсонов полностью потерял контроль и управление войсками и в тот момент, когда он осознал, что подчинённые ему части окружены, то не нашёл ничего лучше, кроме как застрелиться. Причём он сделал это до вывода войск из окружения, что было весьма серьёзным ударом по и без того расстроенному управлению армией, лишившейся теперь ещё и командующего.
Русскую армию ещё очень сильно подвело отсутствие связи. Отсутствовала нормальная кодированная радиосвязь, поэтому переговоры между частями велись по радио открытым текстом. Немцы их слушали и ориентировались на услышанное. По одной легенде они даже догадались выйти на связь с одним из наших корпусов и отдать ему неверные указания, типа от имени командования, на русском языке, тот двинулся исполнять это неверное приказание и потерпел поражение.