- Столь общих разговоров у нас не было. Разве только... - По тому, как мгновенно насторожился Крамергоф, Дементьев понял, что он делает правильный ход. - В общем, у меня сложилось впечатление, что Кунгель в порученном ему деле был совершенно не заинтересован. Когда я получил назначение, я сам, учитывая военную ситуацию рейха, выразил Мельху свое недоумение: зачем этот санитарный бюрократизм? Но Мельх разъяснил мне, что речь идет об устранении опасности завезти в Берлин эпидемические болезни, и я понял, что моя работа серьезная, и взялся за нее со всей ответственностью. А полковник Кунгель к моей работе отнесся насмешливо: он утверждал, что солдатам фюрера неважно, в каких условиях их эвакуируют, лишь бы удрать отсюда. Далее... Моряки критиковали организацию эвакуации, давали совет, как ее ускорить. Я передал их советы Кунгелю, но он отказался к ним прислушаться...
- Что это были за советы?
- Ну, например, чтобы грузить войска сразу на пять кораблей...
- Так, так... - Крамергоф все записывал.
Дементьев видел, что его показания очень интересуют гестаповцев, и догадывался, чем этот интерес был вызван.
...Кунгель был арестован гестапо накануне, но на допросах он очень искусно разбивал все ухищрения гестаповцев сделать его виновным во всех семи смертных грехах. А Крамергофу, головой отвечающему за расследование обстоятельств потопления кораблей, нужно было показать рвение и отдать под расстрел кого угодно, хотя бы того же полковника Кунгеля. Час назад он думал проделать это с Дементьевым, но по ходу его допроса пока отказался от этой мысли. Дементьев давал ему в руки козыри против изворотливого Кунгеля.
Записав все, Крамергоф спросил:
- Вы подтвердите все это на очной ставке?
- Безусловно.
Крамергоф приказал привести Кунгеля. Ожидая его появления, Дементьев еще раз припомнил все свои разговоры с полковником на оперативном причале.
Кунгеля усадили напротив Дементьева. Полковник насмешливо посмотрел на него и спросил:
- Вы тоже зачислены в пятую колонну рейха?
Дементьев не ответил, Крамергоф, повысив голос, сказал:
- Не разговаривать! Вы будете отвечать на вопросы.
- И прекрасно. Разговаривать с вами у меня нет ни малейшего желания! Лицо Кунгеля сделалось непроницаемым и надменным.
- Капитан Рюкерт, повторите, что говорил вам Кунгель по поводу эвакуации наших войск отсюда.
- Он утверждал, что солдатам фюрера совершенно неважно, в каких условиях их отсюда вывезут, важно - удрать.
- Вы говорили это, Кунгель?
- Нет. Санитарный инспектор из... гестапо сказал неправду... - Теперь Кунгель с ненавистью смотрел на Дементьева.
- Хорошо. Я припомню наш разговор поточнее... - Дементьев сморщил лоб. - Так. Вы разве не говорили мне, что наши солдаты простят нам, что мы вывезем их отсюда не в каютах первого класса?
- Это говорил. Но это же совсем другое. Я думал...
- Абсолютно ясно, что вы думали! - грубо оборвал его Крамергоф.
- Я передавал вам, - продолжал Дементьев, - что моряки критикуют порядок эвакуации и советуют, как лучше ее организовать. Помните, я просил вам довести это до сведения вашего начальства? Вы сделали это?
- Нет, - твердо ответил полковник Кунгель.
- А почему бы вам не прислушаться к советам специалистов и не улучшить организацию эвакуации? - быстро спросил Крамергоф.
- Я выполнял приказ. В армейских условиях рекомендуемая вами самостоятельность недопустима.
- Но вы же не так глупы, чтобы не понимать, что за лучшее проведение эвакуации вас ожидала только благодарность.
- Нет, я как раз настолько глуп, чтобы беспрекословно выполнять тот приказ, который я получил от высшего командования.
- Все ясно. Уведите его! - приказал Крамергоф.
Кунгеля увели. Несколько минут Крамергоф молчал, устремив задумчивый взгляд в пространство. Потом он обратился к Дементьеву:
- Сейчас мы дадим вам пропуск, и вы сможете продолжать исполнение своих обязанностей. А завтра в девять утра явитесь к нам, ибо на каждый день мы выдаем новые пропуска.
Дементьев улыбнулся:
- Это нетрудно... Если, конечно, каждый день у нас не будет столь подробных бесед...
- В дальнейшем разговоры наши будут короче, - сухо обронил Крамергоф.
Дементьев взял пропуск, направился к двери, но тут же вернулся.
- Вы, случайно, не знаете: днем погрузка будет?
- Нет. В полночь под погрузку поставят сразу два транспорта, а может, и больше. Нам надо торопиться.
Дементьев тревожно посмотрел на Крамергофа:
- Можно задать вам еще один вопрос?
- Пожалуйста.
- Как обстоят дела там, в Германии?
Крамергоф ответил не сразу. Дементьев заметил, что на мгновение лицо его стало мрачным, но тут же гестаповец изобразил улыбку и сказал:
- Все в порядке, капитан. Война продолжается, а наш фюрер сказал: "Пока есть один немецкий солдат..."
- "...есть и великая Германия!" - подхватил Дементьев и выбросил вверх правую руку. - Хайль Гитлер!
- Хайль! - глухо отозвался Крамергоф.
Дементьев вышел. Когда дверь за ним закрылась, Крамергоф сказал:
- И все-таки с этим Рюкертом что-то нечисто. Чувствую, что нечисто.
- Может, лучше его, на всякий случай, арестовать? - предложил один из гестаповцев.
- Успеем. Давайте-ка установим за ним наблюдение. Сейчас же...
Дементьев прошел по коридору шагов десять, и в это время раздался оглушительный взрыв.
Тяжелая авиабомба, как потом выяснилось, угодила в соседний дом. Воздушная волна вырвала окна и проломила стену в коридоре. Дементьева швырнуло на пол. Маленький осколок стекла вонзился ему в щеку. Оглушенный, он прижался к стене и вытащил стекло из сильно кровоточившей ранки.
Захлопали двери, из всех комнат в коридор выбегали гестаповцы. Не обращая внимания на Дементьева, они, грохоча сапогами, бежали к лестнице, которая вела в убежище. Из девятой комнаты вышел Крамергоф. Он помог Дементьеву встать и повел его в убежище.
В тесном подвале гестаповцы жались к стенам, напряженно прислушиваясь, но взрывов больше не было.
Крамергоф усадил Дементьева на пол, взял из аптечки санитарный пакет и протянул его Дементьеву:
- Перевяжите рану.
- Ерунда, - отмахнулся Дементьев. - Всего лишь кусочек стекла. Нет ли в аптечке йода?
Крамергоф подал йод.